сочетаться браком со своей подругой, которая сейчас перед вами, и переехать. Таковы были мои планы — и все полетело кувырком из-за письма.
— Киёми-тян была согласна переехать в Хинодэ? — задал вопрос Киндаити.
— Нет. И то, что я продаю дом в Китидзедзи, ей тоже не понравилось. Но она же прекрасно знала, что права голоса у нее никакого нет, так что просто молча делала то, что ей скажут. Вы знаете, я страшно удивился, когда Таданари-кун получил то письмо, мне и в голову не приходило, что на нашу ситуацию можно так взглянуть.
— Стало быть, разговоры о свадьбе зашли в тупик?
— Видите те ли, эти люди добропорядочные и осмотрительные. Письмо напугало их. Разумеется, помолвка не была расторгнута. Но и сама моя подруга, и ее семья — все как-то остыли. Свадьба откладывается и откладывается. Так это тянется до сегодняшнего дня.
— Кто знает об этом письме?
— Я полагал, что таких пятеро. Двое из них перед вами, мать Сумико, ее брат и его жена. Но я только что услышал, что об этом знает еще один человек.
— Кто же?
— Сумико, расскажи сама.
— Хорошо. Я сама узнала про это только сегодня от брата. Он тоже сожалел, что помолвка затягивается. А у него есть близкий друг со школьных времен, он работает в газете. И брат попросил его заняться этим делом. Право, я и сама о том не знала.
— В какой газете он работает, как его зовут? — поинтересовался Киндаити.
— Отдел науки и искусства газеты «А». Господин Сасса Тэрухиса.
— То есть через него информация могла уйти дальше?
— Маловероятно. Я его хорошо знаю, это очень надежный человек. Он не из тех, кто будет просто так болтать в подобном случае.
— Но послушайте, госпожа, — улыбнулся Киндаити, — чтобы проводить расследование, нужно задавать людям вопросы. А в таком случае есть только один путь — хоть немного пояснять, в чем дело.
— Ну раз вы так говорите… — Сумико покорно кивнула и побледнела.
— Ямакава-сан, надо встретиться с Сассой Тэрухисой и расспросить его.
— Слушаюсь.
— Скажите, Окабэ-сан, а как вы себе мыслили жизнь Киёми после переезда в Хинодэ?
— Ну, я объяснил уже, что переезд сюда был для меня не более как решением вопроса о продаже дома. Я предполагал, что за время помолвки мы с Сумико все обсудим, и я построю дом с такой планировкой, что Киёми не будет нам помехой для семейной жизни. Дом я рассчитывал построить к осени, а там — свадьба и переезд.
— У вас были планы поселить Киёми к хозяйке «Одуванчика»?
— Не скажу, что об этом разговора совсем не было. Но я не мог согласиться. Конечно, я не думал, что все так обернется, но ведь про мадам ничего толком не было известно. И потом, у меня же долг перед покойной женой. Я не мог поступить столь безответственно.
— А что сама Киёми? Ей хотелось туда перебраться?
— Даже не знаю. Я совсем не понимаю, что у нее сейчас на душе. Но возможно, ее смущало, что при ней в этой квартирке мне жениться сложно. Может, из таких соображений ей и хотелось переехать к мадам.
— Как получилось, что она начала ходить в «Одуванчик»?
— Когда мы сюда въехали, большинство лавок в торговых рядах уже готовились к открытию. Кажется, в конце мая в Хинодэ появились объявления, что ателье набирает учениц. Киёми и заявила, что хочет туда пойти. Тут еще дело вот в чем. Она этой весной сдавала вступительные экзамены в Токийский Университет и провалилась. После этого девочка разуверилась в своих способностях, постоянно была какая-то нервная… Я ей сказал, что чем идти в ателье ученицей, лучше бы годик на свободе самостоятельно заняться учебой, но она ведь характером в мою жену покойную, очень самолюбива.
Если девочка мечтала поступить в Токийский Университет, значит, она очень сильно верила в свою головку. А то, что Киёми самолюбива, это Киндаити заметил и сам.
В деле обнаруживались все новые и новые факты.
Неожиданным поворотом для розыска стало появление в день убийства какой-то женщины, приехавшей к Нэдзу, на основании чего Сабухиро создал свою странную детективную историю. Возможно, это вообще не имеет никакого отношения к преступлению. Возможно, это просто какая-то уж совсем безудержная фантазия. Но ведь говорят же, что действительность бывает куда более удивительной, чем литература.
Далее, после вчерашних наблюдений сыщика Миуры неожиданно появился еще один человек, на которого следует обратить внимание — комендант Нэдзу. Пожалуй, необходимо разобраться, что за женщина приходила к нему.
Плюс к тому — художник Мидзусима Кодзо. Возможно, он знал тайну отношений между Дзюнко Судо и Хибики Кескэ — это тоже чрезвычайно серьезное обстоятельство, которое нельзя игнорировать. Ведь в то время, когда Дзюнко и Хибики проводили вместе время в Ёкогаме в гостинице «Ринкайсо», мадам встречалась там с неизвестным мужчиной.
Судо Тацуо говорил Канако, что Мидзусима приехал в Ёкогаму раньше, чем Дзюнко с Хибики. Значит, следил он не за ними. Может, за хозяйкой ателье? А заодно подглядел и тайну Дзюнко?
Но гораздо больше этих фактов удивило всех другое. Оказывается, уже в середине мая, когда в Хинодэ еще почти не было новоселов, там уже сочинялись клеветнические доносы! Причем, и по манере исполнения, и по содержанию эта самая первая анонимка совпадала с той, что спровоцировала Киёми на самоубийство. Правда, стиль письма был совершенно другой.
— Что ж, спасибо вам. Что-нибудь еще?
— Нет, это все, что я хотел сообщить. Возможно, это как-то пригодится вам в расследовании. Потому мы сюда и пришли.
— Окабэ-сэнсэй! — очень серьезно произнес Киндаити Коскэ. — По всей видимости, рассказанное вами даст ключ ко всему расследованию. Огромное спасибо.
— Ну что вы, не за что. Пойдем, Сумико.
На смену ушедшей пары явился Химэно Сабухиро.
— Прошу прощения.
Войдя в мастерскую, Химэно повинно склонил голову и остановился, втянув голову в плечи — ну прямо мальчишка, застигнутый за шалостями!
— Ничего-ничего, садись давай.
— Да.
Он скромно пристроился на стуле, стараясь, чтоб его неуклюжее тело заняло как можно меньше места, и запустив пятерню в шевелюру, заговорил:
— Что я к тому письму отношения не имею, это вам Эно уже говорил, я знаю. Он все точно сказал, мне и в голову бы не пришло такое отправлять. И вообще у меня руки-крюки, я бы такое изобразить никогда не смог.
— Это ладно. Давай о другом — ты ведь по тому убийству очень оригинальные наблюдения сделал.
— Сочинил я это все! Вот неловко как вышло… У меня же нет фактов, я просто как раз такой детектив читал: у трупа лицо серной кислотой облили. Ну мне понравилось, вот я и сочинил сам.
— Хорошо, допустим, что с убийством Судо Тацуо ты нафантазировал. Но вот насчет того, что его тело в озере… Пожалуй, для чистой выдумки это как-то слишком.
— Да нет же, нет, — у Сабухиро от раздражения даже колени затряслись мелкой дрожью. — Киндаити-сэнсэй, вы хоть иногда почитываете детективы?
— Иногда да.
— И разве вы не знаете, что в зарубежных детективах такое встречается — убийство связано с каким-то детским стишком или песенкой?
