и Кэнсаку хранили полное молчание и ничего ей не сообщали.
В пятницу четвертого ноября около девяти утра девочка отправилась к себе домой покормить ворону.
Джо остался в квартире 1801. Юкико постеснялась просить чистюлю Тамико взять к себе еще и птицу, поэтому просто сама заходила кормить ее.
Юкико вставила ключ в железную дверь и начала греметь замком. Из квартиры раздалось громкое карканье. Когда хозяйка вошла, ворона в своем ящике била крыльями, как сумасшедшая и орала, требуя еды. Посторонних эта птица не жаловала, но к девочке успела с весны привязаться, словно ребенок.
— Ах ты, неугомонный! Подожди минутку, я тут все открою, а то вонь стоит.
Юкико отдернула шторы, распахнула стеклянную дверь на веранду, и в комнату ворвался утренний ноябрьский воздух. Теперь можно дышать полной грудью.
Девочка поменяла птице воду, протянула на ладони вареную сухую рыбку
— Ишь ты, лакомка! Понятно, что
Юкико положила на ладошку еще несколько рыбешек, и они одна за другой тут же исчезли в крючковатом клюве. На сухари ворона теперь и смотреть не стала. Она явно насытилась и принялась за воду.
— Беспечный ты, не грустно тебе, что папы с нами нет. Неблагодарный!
Джо в этот момент приводил в порядок свои перья, но, услышав упрек, поднял голову и, чуть склонив ее набок, серьезно посмотрел на Юкико.
— Ой, ну надо же, будто понял что!
Пристроившись на низенькой круглой табуретке, Юкико смотрела в темные глаза птицы, и мало- помалу ее взгляд затуманился. Она крепко обхватила руками колени, сжалась и дала волю слезам, которые тут же обозначили мокрые следы на ее щеках. Юкико захлюпала носом…
Горькие рыдания были прерваны возмущенными воплями Джо и треском крыльев. Юкико тщательно стерла слезы.
— Неблагодарный! Только о самом себе и беспокоишься. Не хочешь понять, как твоей сестричке плохо. Ну да ладно, пойдем на прогулку.
Она открыла ящик, и Джо моментально взлетел ей на плечо.
Последнее время Юкико всячески избегала встречаться с людьми. Кто бы ни обращал на нее внимание, девочка непременно читала во взгляде бессердечное любопытство.
Она боязливо приоткрыла дверь. К счастью, никого не было видно. Юкико поспешно выскочила на улицу, свернула за угол и торопливо зашагала к перекрестку. И вдруг замерла на месте, как пришпиленная.
— Юки-тян! Юки-тян!
Кажется, там позади кричит Сабухиро. Придерживая на плече ворону, Юкико нехотя обернулась. Приятель догонял ее на велосипеде. На углу корпуса 15 стояла мать Тамаки.
— Юки-тян, ты Тамаки не видела?
— Тамаки-тян? — Юкико быстро замотала головой.
— А вчера вечером она тебе не попадалась?
— Не-а. — Голова закрутилась снова.
— Черт! — Сабухиро вскочил на седло и помчался назад к корпусу 15.
— Что же там с Тамаки-тян? — пробормотала себе под нос девочка, заметившая озабоченность Сабухиро. У него даже взгляд был остановившийся…
Но Юкико тут же об этом забыла. По пути к озеру ей опять повезло и она никого не встретила. Спустившись вниз, девочка отпустила птицу. Громко каркая, Джо поднялся в небо.
Юкико уселась под дубом. Некоторое время она следила глазами за питомцем. Тот по своей привычке устремился на крышу корпуса 20.
Юкико обхватила руками колени и спрятала лицо в ладонях. Юбка тут же намокла от хлынувших слез. Нет, она не думала о чем-то печальном. Просто ее детскую душу терзало ощущение жестокого одиночества. Оно было столь сильным, что участливость посторонних — к примеру, Тамико или Кэнсаку, — не могла избавить от него девочку.
Начал накрапывать дождь, но укрытая густой листвой дуба Юкико не обратила на это внимания и продолжала сидеть неподвижно.
Прошло минут тридцать, и вдруг она резко подняла голову.
Вчера часов в девять вечера Тамико пожаловалась на зубную боль. Кэнсаку тогда еще не вернулся с работы. Аптеки в торговых рядах не было, и Юкико пошла на другую сторону шоссе за лекарством. Когда она на обратном пути проходила мимо телефонной будки, поставленной для жителей Хинодэ, там звонила девочка в красном свитере…
— Ой, а не Тамаки ли это была!
Юкико стала припоминать. Точно, Тамаки! Толстенькая — это у нее от мамы, она как раз сейчас стояла там на углу корпуса 15. И ярко-красный свитер, Тамаки его очень любит.
— Что же там такое с Тамаки-тян?
Юкико подняла глаза и посмотрела на лесные заросли по ту сторону озера. Джо, оказывается, покинул крышу корпуса 20 и теперь с криком носился над лесом.
Девочка попыталась разобраться в своих мыслях, но у нее ничего не получилось, и она снова опустила голову.
Дождь, по-видимому, усиливался — стало слышно, как он стучит по листьям. Холодные капли ударили по щекам, скользнули за шиворот. Но Юкико даже не пошевелилась.
Она больше не плакала. Слезы иссякли. Девочка крепко обняла колени, спрятала в них голову, и замерев, представляла себе, что делается все меньше, меньше, меньше… и превращается в маковое зернышко… А еще лучше было бы просто — раз, и исчезнуть из этой жизни!
Вдруг она подняла лицо. Послышались приближающиеся шаги и чей-то разговор.
При виде Киндаити Коскэ, возглавлявшего процессию, в глазах Юкико промелькнул испуг. Рядом с Киндаити волочит велосипед Сабухиро. Канако тоже с ними. И Киёми. И Дзюнко. Девочка поискала взглядом Кэнсаку, но его не было. Вид у всех был явно встревоженный, и Юкико, забеспокоившись, поднялась им навстречу.
Первой к ней вприпрыжку бросилась Киёми.
— Юки-тян, ты что это в таком месте делаешь? — Она сурово сверлила взглядом девочку. — В таком месте и одна! Здесь же недавно труп нашли!
Но Юкико, даже не посмотрев на Киёми, обратилась к стоявшему у нее за спиной Сабухиро:
— Химэно-сан, а я видела Тамаки вчера вечером.
— Что?! Где? — моментально прозвучал вопрос. Но задал его не Сабухиро. Это была Киёми.
— Юки-тян, где ты ее углядела?
Девочка рассказала все, что ей сейчас припомнилось под дубом.
— Во сколько это было?
— Минут пятнадцать-двадцать десятого. Я из дома выходила часов в девять. Еще тетя Тамико сказала, что аптека, наверное, уже закрылась.
— Киндаити-сэнсэй, — от слез лицо у Канако распухло, и говорила она в нос, — это Тамаки вам звонила. Рассказывала, что кое-что обнаружила.
— Юкико-тян, — встревоженно заговорила Дзюнко, — там не было никого подозрительного рядом с будкой?
Суровость взрослых напугала Юкико, ведь она была совсем ребенок. Личико ее задрожало, она отступила назад.
— Подожди-ка, Дзюнко, — спокойным тоном остановил расспросы Киндаити. — Если Юкико-тян что и знает, не надо ей это здесь рассказывать.
