Анита Фротсак
Крыс белый уссурийский
'Счастье находит тебя в тот момент, когда ты помогаешь другим'
Глава 1
«Утреннее мозгополоскание»
Робкий сентябрьский лучик пролез меж гардинами и лёг рядом с Валей. Она не обиделась. Всё-таки, компания.
Можно было бы ещё поваляться, если бы не будильник. Дребезжащий железный нахал, подскочив на тумбе югославского производства, старомодно громыхнул.
Так уважающие себя будильники не ведут. Выбросить бы его, да нельзя. Память о папе.
Вале ничего не оставалось, как тоже подскочить. Деревянная спинка кровати приятно стукнула о стену. Этот стук совсем другое дело. Он рождал воспоминания о крохотных минутах счастья.
Правда, дальше стука дело не шло. Бросали Валю. Кидали регулярно.
Валя не путана, но и у неё были моменты. Тогда не только резная спинка кровати, но и тумба югославского производства, и благородный австрийский торшер, подарок отца, приходили в движение…
На торшере болтался китайский колокольчик. Защитник от злых духов. Ей один раз пришлось поработать с китайцами. Неплохой китаец был, интеллигентный. Тем более, что Валя не расистка.
С того самого дня, вернее, с той ночи, звуки Валиной спальни напоминали оркестр…
В то утро на кухне царил бардачок месячной давности. А что там может наблюдаться при такой работе? Хорошо ещё, что сентябрь. Можно встать и попозже, часиков в шесть. А летом побудка в четыре.
Летом в порту немеряно кораблей, океанских лайнеров. Толстозадые круизные туристы напрягают страшно. Попробуй жирную тушу в автобус определить. Водители кряхтят, подсаживают. Потом чаевые требуют. Почему-то с Вали. У туристов чаевые напрямую вымогать рискованно. Жалобу настрочат…
В углу кухни, прямо под окном, низенький стол-шкафчик. Валя подошла к нему, открыла дверцу, сунула нос внутрь.
— Дуся, вылезай, не беси меня… Ты же знаешь — я спешу… Евдокия! Лучше б кошку завела, честное слово…
Валя пошла к холодильнику, достала колбасный сыр.
— Дуська, я не шучу! Если сейчас же не вылезешь, я тебя на целый день голодную запру!
Из стола-шкафчика выскочила Валина подруга, беленькая крыска Дуся. Остальные бабы никакие не подруги. Просто приятельницы. Стукачки в основном.
— Ну, вылезла, наконец! Спасибо! Сгоняй в комнату, сделай зарядочку… Потом — мухой назад! Бутерброды лопать…
Дабы проверить, как Дуська будет зарядку делать, Валя тоже в комнату переместилась. Включила телевизор.
На экране пошли спортивные кадры.
— О! Щас и про погоду чё-нить…
— В Ташкенте — плюс 13, в Киеве — плюс 19…
К пушистой тапочке подбежала Дуся.
— Ну, что? Зарядочку сделала? Теперь — марш завтракать! Я тебе там всё поставила…
Дуся послушно побежала на кухню, а Валя помчалась к стенке, чтобы одеться.
Дикторша к тому времени образумилась.
— А теперь — о погоде в Ленинграде и Москве…
— Ну, родила, наконец!
— В Ленинграде пасмурно, температура — 6–8 градусов выше нуля, временами моросящий дождь… К вечеру возможно похолодание…
— Всё, хорош, достаточно!
Убрав не только звук, но и картинку, Валя снова побежала к стенке, вытащила пушистое ангоровое платье.
— Хошь, не хошь, а придётся эту шубу пялить… Ой, нет! Последняя установка начальства — «ходить во всём отечественном»!
Она взяла английский твидовый костюм. С узкой меховой опушкой. Норочка.
— А за этот вообще посадят… Колониальный товар! «Наши люди такое не носют»!
Костюмчик клёвенький, однако… Жаль… Ой! Господи! Чуть не забыла!
Швырнув костюмчик на пол, Валя метнулась к посудной витрине вышеизложенной стенки, достала чашку майсенского фарфора. Тоже папин подарок. На восемнадцатый день рождения. После того она папу не видела…
В чашке оказался толстенький рулончик долларов в целлофановой обёртке, перевязанный тоненькой резиночкой.
— Ну, как незваные гости нагрянут!
С рулончиком в кулачке Валя понеслась на кухню…
— Дуська, ты ничего не видела и не слышала, понятно? Даже если будут пытать — молчи!
Бросив рулончик за дверцу шкафчика, Валя зачем-то направилась к раковине.
Неужели мыть посуду собралась? Времени осталось мало, только одеться, схватить сумочку и…
Пару лет назад с сумочкой комедия вышла. Вместо неё Валя лифчик за бретельки схватила и с лифчиком в руке прибежала на остановку троллейбуса. Лифчики тогда бронетанковые делали.
А один раз Валя стояла на остановке с капроновым чулком в руке. Второй чулок был на ней. Спешила дико.
В Интуристе дисциплина зверская. Начальство гидов за глаза шавками называло.
Узнав, что она тоже шавка, Валя дала себе клятву, что выйдет замуж за иностранца и уедет. Нафиг. С тех пор оркестр у её кровати заиграл вовсю…
Глянув в мутное зеркало над раковиной, Валя стала колотить себя по худеньким щекам.
— Личико тоже надо надеть поскромнее…
Оделась Валя по дремучим правилам доперестройки: в серый костюм и голубую блузку, старую, мамину.
— Во! То, что нужно! И бедненько, и серенько — «отечественный вариант»!
Выскочив из подъезда, Валя метнулась к обочине, взяла такси.
Таксист попался разговорчивый. Подумал, что Валя приезжая, раз ей нужно до гостиницы. Сам он приезжий.
— Ой, я, наверно, тут выйду…
— Так ещё ж триста метров!
— Наши люди в булочную на такси не ездют…
— Поня-я-ятно…
У гостиничного входа уже стояли два «Икаруса».
Валя бросила беглый взгляд на часы.
— Уф-ф-ф… Кажись, не опоздала… Т-а-ак, приготовимся к очередному мозгополосканию…
Она вынула из сумочки газету, развернула.
— Наш девиз — «перестройка и ускорение»… Твою мать! За такую информацию я бы на их месте жаловалась… в ООН! Или побила бы… Фабрика «Скороход» перевыполнила план… Сёня точно побьют!
