Я нашла остальных в первом дворе. Все были с масками в руках и, в основном, держались кучкой. В стороне стояли только Роман и Костя — последний с сигаретой.
Я подумала о дворнике, который будет подметать окурки, а пока где-то прячется.
Все стоящие здесь были серьезны, некоторые как будто встревожены, точно с ними тоже произошло нечто загадочное.
Пришел младший монах, собрал маски, унес. Мы не расходились, хотя никто не знал, почему мы здесь стоим. Пришел старший, постоял поодаль, посмотрел, затем подошел ближе — мы выстроились лицом к нему, полукругом, хотя он не просил.
— Хочу вам напомнить, что свободное время лучше всего использовать для сочинения личных историй. Я понимаю, у вас сейчас есть, что обсудить, но желательно по-прежнему разговаривать лишь о том, что для вас действительно важно. О том, что имеет отношение к вашей новой личности. Подумайте также о том, насколько ваше теперешнее поведение соответствует тому образу, который вы — надеюсь, все — уже смогли обнаружить в себе.
Вокруг сгущался свет и становились глубже тени, сообщая о наступающем вечере.
— Насколько сейчас вы — это вы.
Он говорил довольно путано, но, если не привязываться к его логике, интуитивно все было понятно. Однако, тревога каждого заражала других, умножаясь, и сейчас куда проще было держаться вместе, забывая о собственной отдельности и о собственной воле. Мы походили на небольшое стадо, сбившееся в кучу на краю поля перед грозой. Беда в том, что эта гроза, похоже, надвигалась изнутри. А значит, любой из нас оказался бы с нею наедине.
Мы же не могли быть вместе с той стороны?
Не могли?
Черт знает что творилось во мне, хотя снаружи вроде не случилось ничего угрожающего. Что говорил монахам профессор? Человек живет там, где сосредоточены его переживания? И где же я сейчас нахожусь?
Маску у меня забрали, а заставить себя не смотреть я не могла. Так было спокойнее — видеть привычный двор и лица обычных людей. Они могли сколь угодно фантазировать о себе, но я смотрела на них и понимала, что в реальной жизни, может, у них и случались какие-то драмы, но уж особых подвигов не было точно.
Даже банального спасения ребенка из огня. Разве в наше время пустят спасать на пожаре кого-то, кроме профессионального пожарника?
Я не знала, что творится в их душах, да и вряд ли хотела знать. Я просто мысленно знакомилась с ними. Руслан. Костя. Денис. Рыжий парень и девушка-мальчик на этот раз стояли раздельно. Двое других парней — один блондин спортивного вида, второй интеллигентный, бледный и худой, в очках, длинноволосый, — похоже, наоборот подружились, обменивались изредка шуточками, неслышными остальным.
Смуглая узкоглазая и узкоротая девушка напоминала инопланетянку. Еще одна — высокая, крепкая, с короткой стрижкой на светлых густых волосах и смелым лицом.
Затем Эльза, слегка сумасшедшая эльфийская королевна. Ярконакрашенная девушка выглядела так, как будто на кого-то дулась. Еще четверо — те, кто до сих пор почти не привлек моего внимания. Даже напрягшись, я не могла хоть что-то о них придумать. Одна вызывала неприятную ассоциацию с мышью. И, наконец, Монах — человек, который был мне интересен больше других, больше, быть может, самой себя.
Хорошо бы однажды набраться храбрости и спросить, что он обо мне — новой — знает.
Монах вздохнул, ничего от нас не дождавшись.
— Разойтись, — скомандовал он.
Мы нехотя подчинились. В одиночестве дойдя до здания, в котором я жила, я вспомнила, что сейчас время ужина, а нам не дали даже пообедать. Я решила, что хозяева Монастыря рассчитывали на нашу сообразительность, и побрела в столовую.
Там было довольно темно. Несколько человек сгрудились вокруг маленького стола у окна в дальнем от входа углу.
Я не стала ничего спрашивать, дошла до стойки, обнаружила там еду — винегрет, холодный зеленый чай и тарелку с двумя кусками черного хлеба. Явно на одного человека. Поколебавшись насчет возможной необходимости поделиться с кем-то еще, я взяла винегрет и чай, а потом еще и вернулась за хлебом. Села я подальше от тесной компании, но лицом к ним. Неяркий вечерний свет падал мне на правое плечо и щеку. Четверка за угловым столом не обращала не меня внимания, поглощенная разговором. Я не слышала о чем они болтают, но, судя по тону, увлеченному и деловому, это походило на заговор. Точнее, на игру в заговор.
Я пригляделась. Те четверо, на которых я обращала внимания меньше всего — наверное, потому, что они в Монастыре были самыми молодыми: года по двадцать два.
Волосы одной девушки стянуты в тугой хвост, что в профиль усиливало ее сходство с мышью. Или мышинообразной лошадкой — девица была не из мелких. Правда, вторая выглядела гораздо крупнее, из нее бы получился отличный телохранитель. Сто восемьдесят сантиметров и восемьдесят килограммов. Красивое, несмотря на слишком крупные черты, лицо. Темные короткие волосы, густота которых подчеркивалась высветленными прядями. Обесцветил часть своих волос и один из парней — такой высокий правильный мальчик, все бы в нем хорошо, начиная с дорого выглядящей белой льняной рубашки, если б не вечно недовольное выражение. Второй рядом с ним и большой девушкой смотрелся невзрачно: немного выше меня, худенький, с маленькими глазками и небольшими, как будто приклеенными усами.
Я съела где-то половину, когда они принялись оглядываться на меня. Я опустила глаза в тарелку, делая вид, будто четверка мне не интересна. В любом случае, они были мне не слишком приятны, может, как раз из-за разницы в возрасте. А может, я им просто завидовала из-за того, что они так легко сошлись и теперь могут быть вместе.
— Извини, пожалуйста! — окликнула меня высоким неестественным голосом мышиная девушка. — Как тебя зовут?
Я дожевала очередной кусок хлеба, и только тогда ответила — им пришлось подождать:
— Даша.
Едва сдержавшись, чтобы не поинтересоваться вызывающим тоном: «А что?». Ведь рядом с этими людьми мне жить целый год. К тому же мне явно не хватало внимания: хотя в городе я могла неделями не общаться ни с кем, здесь одиночество переживалось намного острее. Несмотря на маленький срок пребывания в Монастыре.
— Даша, не могла бы ты подсесть к нам?
— Конечно, когда доешь, — добавила густо и низко девушка-телохранитель.
— Ничего, — сказала я и встала. Винегрет меня больше не интересовал. Мелкий парень предупредительно подтащил для меня стул, остальные подвинулись. За столом, рассчитанным на двоих, стало совсем тесно.
— Меня зовут Маргарита, — сказала мышиная девушка, и я увидела, какие у нее крупные верхние зубы. — Это Джей, Лаури и Руслан.
Я почувствовала, что Джей-телохранитель здесь серый кардинал: она внимательно смотрела на меня из-под густых черных бровей, точно пыталась проникнуть внутрь.
Красивому Лаури, казалось, все было без разницы. Руслан, похоже, оценивал меня как свою возможную девушку. Я поняла, что с его возрастом я ошиблась: не моложе меня, он, наверное, испытывал трудности в общении со сверстниками, — а рядом с этими его жизненный опыт как-то компенсировал невзрачность. Я заметила на его левой руке кольцо — похожее на обручальное, но из простого металла.
— Лаури у нас князь, — с гордостью произнесла Маргарита. — В том смысле, что все его предки — благородных кровей. Удалось сохранить породу.
Точеный рот Лаури исказился в усмешке:
— Ты про меня как про собаку говоришь.
