Снова вышел старший Монах и попросил подумать над увиденным. Младший вывел нас в первый двор. Несколько человек принялись громко обсуждать, было ли в советские годы действительно хорошо, и не зря ли страна рассталась с прежним режимом. Я стояла, трогала камень в кармане, и думала, что в тот городок наверняка вливались огромные деньги. Фильм во многом производил нереальное впечатление, и было стойкое чувство, что куча всего осталась за кадром. Но правду, похоже, не знали, ни режиссер, ни сценаристы, ни даже те, кто оплачивал весь этот комфорт, — а только сами ученые. Невозможно было не вспомнить о нашей научной станции: мы там жили довольно скромно. Группа молодых биологов в конце шестидесятых придумала проект изучения «богатой сибирской природы», и свалила в глушь из столиц, — понятно, почему. В семьдесят пятом родилась я, и оказалась единственным ребенком, который жил там постоянно. Жены других ученых устраивались с детьми в городке — отнюдь не похожем на тот, что нам показали в фильме, но все же более комфортном, чем поселок. Дети приезжали к папам на каникулы, я играла с ними, водила по лесу, рассказывала страшные истории про медведей и колдунов. Правда, все от мала до велика знали, что я — девочка неправильная, в школу не хожу, только сдаю контрольные. Но, наверное, как раз моя неправильность в конечном счете привела в Монастырь. Что до нашего поселка, то он в девяностые годы, когда прекратилось финансирование из центра, преобразовался в кооператив по сбору грибов, орехов и ягод. Интересно, что стало с городом, который я сейчас видела на экране? Жив ли еще густобровый доктор? В порядке ли зоопарк? А этот физик в джинсах — не свалил ли он за рубеж?
И тут я его узнала. Высокий рост, прямота и периодически — ироничное выражение на лице. Прибавить сорок лет и стопроцентную седину.
Конечно, это был профессор.
Запись двадцать третья
Во второй половине дня нас снова учили двигаться. Предварительно попросив переодеться в монастырское, чтоб не стеснять движений. Младший монах принес две безглазых маски. Сбоку подошла та невысокая женщина с каштановыми волосами, которая как-то уже занималась с нами. Встала тихо, за спинами остальных, точно она новичок. Монахи объяснили, что сегодня в маске будет один человек. Остальным следует за ним наблюдать и двигаться в соответствии с его ритмом. При этом траектория может быть любой. То же касается расстояния. Можно встать очень близко, вплотную, так, чтобы чувствовать тело того, кто движется вслепую, но прикасаться нельзя. Или отойти на тридцать метров, но четко поддерживать нужный ритм. Две маски, как оказалось, требовались для того, чтобы не делать пауз: только когда на очередного надета маска, предыдущий может снять свою. За порядком следили монахи, не командуя вслух, а просто подходя и выводя из движущейся толпы за плечо.
Разговаривать было запрещено. Первоначально мы толкались вокруг человека в маске, многие норовили подобраться поближе, почти задевая, то ли заигрывая, то ли желая внушить какие-то эмоции. Только незнакомая женщина держалась поодаль, что, однако, не мешало ей действовать точно, как бы мы не загораживали «объект».
Маленький костистый Руслан, дождавшись своего часа, принялся буйно махать руками, распугав толпу. Трудно было поддерживать столь быстрый ритм и при этом не скопировать его напряжение и агрессию. Старший Монах покачал головой, остановил нас и попросил перестать воспринимать друг друга как людей. Просто движущиеся объекты, которые не понимают, что творят. Ему удалось нас настроить, и вскоре наша группа более или менее равномерно распределилась по всему двору.
Нам позволили принять душ и переодеться, но через полчаса собрали снова. По лестнице на стену, которая разгораживала дворы, поднялся профессор. Приняли его буднично, без вопросов, кто это такой — точно все уже познакомились. Многие сразу сели на теплые камни, другие последовали их примеру потом, а к концу рассказа профессора остались стоять только Руслан и Костя. Голос высокого старика звучал здесь как в хорошем лекционном зале.
— Я расскажу вам историю одной жизни. Это случилось до моего рождения. Одному молодому человеку в городе стало скучно. Он был достаточно обеспечен, чтобы построить себе дом в лесу. Но он не хотел, чтобы об этом доме знал кто-то еще.
Поэтому несколько лет он изучал строительное дело в деревнях. Он научился рыть колодцы, складывать печи, использовать хитрые приспособления для перетаскивания тяжелых бревен. Затем, с инструментами, он ушел далеко в леса и поставил там дом, о котором никто не знал. Иногда он наезжал в город, чтобы купить еды и новых книг. Изредка он встречался с друзьями, рассказывал, каково ему одному живется, и те его одобряли, потому что в глубине души тоже хотели поселиться в лесу.
Так прошло еще несколько лет. Однажды ночью молодой человек, уже улегшись спать, услышал какой-то шум, крики и смех. Он возмутился и одновременно испугался, вскочил, накинул кое-какую одежду, схватил топор и выбежал на крыльцо. Свет в доме не горел, поэтому его не заметили. В темноте ему удалось подобраться поближе. Это оказалась компания пьяных разбойников. Молодой человек не знал, что ему делать. Бежать было нельзя, ведь он не хотел бросить свой дом. Понадеявшись на Бога, он вернулся, лег, не снимая одежды, и продрожал, не смыкая глаз, до рассвета. Он не заметил, когда стихли крики и шум. Выйдя в лес, молодой человек увидел, что от разбойников осталось только костровище.
Молодой человек был не из самых трусливых, но понимал, что с целой бандой не справится. Он старался себя убедить, что разбойники здесь появились случайно, и больше его не побеспокоят. Но на следующую ночь все повторилось. Ему опять не дали уснуть. На другой день молодой человек отправился на разведку, и выяснил, что где-то в двух часах ходьбы разбойники разбили свой лагерь. Возвращаясь с награбленным по ночам, они нашли удобное для привала место как раз недалеко от дома молодого человека. Они не догадывались, что поблизости кто-то живет, тем более, что молодой человек сделал так, чтобы дом скрывали кусты и деревья, и старался не протаптывать слишком заметных тропинок. Ничего ценного он тут не держал, но жить становилось опасно. Конечно, в опасности была определенная прелесть, это вызывало даже какой-то азарт, но, с другой стороны, с наступлением темноты накатывали такие страхи, что хоть волком вой. Разбойники появлялись далеко не каждую ночь, но, задремав в тишине, молодой человек часто просыпался в холодном поту и с напряжением вслушивался в молчание леса. Вскоре это ему надоело. Когда в очередной раз он отправился в город на несколько дней, то по дороге был очень мрачен, потому что из происходящего следовал единственный вывод: если он хочет продолжать жить в лесу, то в одиночестве ему оставаться нельзя.
Он снова встречался с друзьями, рассказывал о своей жизни и в конце концов заявил, что решил сообщить, где он живет. Он взял несколько карт и отметил на каждой свой дом. Он пригласил друзей в гости. Он сказал, что в этих лесах есть разбойники, поэтому необходимо брать оружие. «Разбойники? — обрадовались друзья.
— Это здорово, мы их перестреляем». Молодой человек промолчал, несмотря на сильное желание разделаться с нарушителями его спокойствия. Он был разочарован в себе: хотел жить один, а не смог — при первой опасности. Уезжая, он еще раз сказал друзьям, что ждет их в качестве гостей, а те пообещали, что будут у него непременно.
Шло время, но друзья не приезжали. По-прежнему молодой человек мог полагаться только на собственное оружие и смекалку. По-прежнему его мучали страхи. В попытках от них избавиться, он думал, что скажет разбойникам, если они застанут его врасплох. Но те появлялись теперь нечасто. Холодало. Молодой человек несколько раз незаметно подбирался к их лагерю. Издалека был слышен стук топоров: разбойники поспешно строили себе дома, и, судя по всему, собирались здесь зимовать.
Друзья так и не появились. Раздосадованный молодой человек снова поехал в город.
По дороге он давал себе зарок больше не встречаться с друзьями, но потом передумал. Мало ли какие у них заботы, думал молодой человек. Они ведь не знают, как мне страшно и одиноко. Наоборот, они уважают меня за то, что я живу в лесу.
А разбойники — это так от них далеко, что трудно поверить. Поэтому он опять пригласил в свой городской дом друзей. Каково же было его удивление, когда некоторые сказали, что пробовали до него добраться, но найти не смогли.
Молодой человек тут же принялся ругать себя за то, что не смог объяснить досконально, где он
