много лишнего, за что, в конечном счете, и поплатился. Предательства Путин никогда простить не может. Все, что угодно, но не предательство.
Разве хоть для кого-нибудь в стране является тайной, что даже в центральном аппарате федеральных служб, которые должны заниматься правопорядком, зарплату выдают в конвертиках? После чего тамошние сотрудники приходят с умными лицами в проверяемые организации и говорят: «Неужели у вас до сих пор есть серые схемы? Переходите на черные, откат стоит все равно столько же, зато сэкономите». А мы по-прежнему делаем вид, что все нормально, и все кричим: может, договоримся? А зачем? Как можно в стране договариваться, если нет общего понятия о том, что без справедливости ничего сделать невозможно, но справедливость — это не приставка к названию партии? Как можно не понять главного — что нам долгие годы лгали, когда говорили, что человек должен пожертвовать собственным счастьем ради общественных интересов. Аристотель говорил иначе: не может государство быть счастливым, если граждане несчастливы. Не может быть никакого процветания государства, если семьи нищие, не может и не будет. И когда появляются люди, у которых внутри не труха, которым есть что сказать и которые делают свое дело, они становятся очень и очень опасными.
Путин, как человек, органически не воспринимающий коррупцию, вместе с тем хорошо понимает, что это одна из систем реального перераспределения средств в России. Вообще, как мне кажется, изначально в России существовало неправильное представление о коррупции. Потому что частично (но это не основная черта коррупции) это механизм справедливого перераспределения денежных средств. Если посмотреть на заработную плату, которую получают бюджетники, то очевидно, что на такие деньги люди жить не могут. Основной объем существующей коррупции — это распределение денег на уровне учителей, врачей, милиционеров, прокуроров — сотрудников низовых структур, чиновников администрации префектур и прочих. При этом общество все равно признает несправедливость их зарплаты и смиряется с тем, что за разнообразного рода деятельность надо доплачивать. Странная ситуация — все понимают, что на эту зарплату жить нельзя, и понимают, что все каким-то образом доворовывается и додается. И вместо того, чтобы сказать честно: «Да, давайте платить им такую сумму!», пытаются играть в соответствие с существующими сетками, привязками, тарификациями, тем самым вовлекая себя в очень опасную игру — потому что попытки узаконить и признать такого рода события уже делались во многих структурах, в том числе и силовых.
Но как может существовать офицер, который получает зарплату в конвертиках? Как он будет приходить к кому-то и чего-то требовать ? У него невольно меняется представление о том, что можно, а чего нельзя, что достойно, а что недостойно, что хорошо, а что плохо. А это крайне опасно. Путин наверняка понимал, что он возглавил страну, в которой продажны все. Он хорошо видел, как расплачивались с уходящими сотрудниками администрации близкие к Кремлю олигархи. Он прекрасно знал, как работает система министерств и прочие структуры, потому что наблюдал это изнутри. И поэтому, сознавая, что деньги доплачивают олигархи, понимал, что выбить и разбить эту систему одними призывами не удастся, людям надо что-то давать. Если в советское время номенклатура как таковая работала несколько по-иному и была не столько коррупция, сколько распределение, осуществлявшееся государством за счет низких цен в спецстоловых, продовольственных пайков и заказов, которые по нисходящей действовали по всей стране в зависимости от ранга руководителей, то Путин встал перед необходимостью бороться с внешним, финансовым, олигархическим давлением.
Наверху было все понятно — достаточно заместить олигархов, отодвинуть их от власти и передать объекты их управления другим людям. А что делать с людьми, которые были к ним близки? Не только олигархи-лайт, но и те, которых олигархи совратили. Что, прийти к генералу милиции и сказать: «Все, с сегодняшнего дня ты работаешь честно, или...»? Ну, отработает он честно день-два, а потом что? Значит, каким-то образом необходимо было создать некую систему помощи им. Каким образом? Закрепив за ними коммерческие структуры. А это путь, который ведет в никуда. Это гибельный путь, потому что ты надеешься, что у людей есть внутренние ограничения, сдерживающие их, а внутренних ограничений, оказывается, никогда не было и нет. Всегда существует страшная сила совращения.
Возникла ситуация, когда стало необходимо обеспечить высокий уровень жизни людям, относящимся к Путину с симпатией, но вместе с тем было не очень понятно, каким образом это сделать. Потому что заменить сразу всех чиновников, конечно, невозможно. А закрывать глаза на систему мздоимства тоже довольно сложно. Ведь для власти очень важно не то, что берут, а то, у кого берут. Самый важный вопрос — у кого берут. У тех можно, а у этих нельзя.
Конечно, можно осуществлять поддержку за счет разнообразных коммерческих структур, которые управляются людьми, близкими к Путину. Очевидно, что Путин с течением времени сосредоточил не в своих личных руках, но в зоне управленческого внимания существенные финансовые ресурсы. Конечно, самые яркие — это «Газпром», «Русснефть», «Транснефть» и многие другие. Но вот что получилось. Для того чтобы возглавить эти структуры, необходимо направить в них людей доверенных и близких. Однако как только человек занимает такую должность, от него в дальнейшем требуются качества, описываемые не только в категориях преданности, но и в категориях профессионализма.
А ведь, как мы уже говорили, очень сложно конкурировать с профессиональными управленцами и бизнесменами предпринимательского склада ума. Тем более сложно это сделать, когда они этим занимаются 24 часа в сутки, а представитель администрации или член правительства может лишь изредка об этом думать. И нехватку умственного, управленческого и какого-либо еще ресурса начинали добирать административными методами. В результате повторяется ситуация с Волошиным — не будем договариваться с политическими партиями, давайте лучше их грохнем! Все это с политической арены перешло в бизнес. Власть по своей структуре всегда матричная — то, что случилось с одним, обязательно репродуцируется остальными. Возникает проблема: как конкурировать с бизнесменами? Тем более что нередко имеется логическое объяснение нелюбви к этим людям. Они пришли на поляну раньше, они создали компанию. Они в компанию вложили силы, душу, деньги, у них есть устойчивая система отношений при работе с партнерами. Да, конечно, если речь идет о естественных монополиях, здесь все более или менее понятно. А если, не дай Бог, речь идет об открытом рынке, как тогда быть? Некоторые узнаваемые люди априори считают себя специалистами во всем. Как же, он ведь целый министр, кто может с ним сравниться? Министры зачастую принимают неправильные решения и продавливают их, пытаясь найти мотивы отнюдь не в мире бизнеса, а в мире политики. Потому так часто слышны обвинения в адрес тех или иных предпринимателей, имевших несчастье конкурировать со структурами, управляемыми чиновниками: «О, на самом деле они враги народа! Пытаются продать что-нибудь кому-нибудь! Иностранцам!»
Яркое подтверждение тому — борьба за месторождения. Когда компании, у которых уже были все необходимые лицензии, просто насильственным образом этих лицензий лишались. Для чего? Чтобы передать право на разработку своим компаниям, правильным, идеологически выдержанным, способным решать государственные задачи. Хотя здесь под государственной задачей понимались не интересы государства, а интересы конкретного государственного чиновника. Путин, конечно, хорошо понимал, что в этой ситуации цыкнуть и навести порядок невозможно. И здесь возникает основное противоречие эпохи Путина — необходимо все взвесить и найти меньшее зло. Ведь трагедия Президента Российской Федерации в том, что нет выбора между правильным и неправильным. Есть постоянный выбор между разными уровнями зла. Таким образом, практически любое решение не является свободным. Нет ситуации, в которой можно сделать объективно сильный ход. У тебя есть лишь ситуации, когда можно сделать наименее слабый ход. И в этом сложность политической конъюнктуры России.
Поясню, что я имею в виду. Вариант первый: ничего не трогать и смотреть, как олигархи, сосредоточив в своих руках гигантский финансовый ресурс, как они делали до этого, покупают напропалую партии, суды и правоохранительные органы и приводят в конечном итоге своего человека во власть, полностью превращая страну в придаток. Причем придаток не Запада, а интересов олигархов. Люди, живущие в стране, обслуживают интересы олигархов, а сами они живут за границей. Вариант второй: мириться с огосударствлением экономики, понимая, что неизбежным злом является колоссально вырастающая коррупция. Потому что очень сложно быть государственным чиновником и не помогать своим друзьям получать необходимые строительные подряды и заказы на поставку. Поэтому столько историй об откатах.
Что является меньшим злом для страны и для Путина? На момент первого и, наверное, до середины второго срока казалось, что это очевидно — государственный капитализм. То, во что он превратился в
