фоне любимых Греза и Коро, кое-кто раздражался по этому поводу. Что, впрочем, нисколько не волновало сэра Руфуса. Или ты снимаешь одну из его квартир или нет. Такой он был человек.
Будь порядки сэра Руфуса иными, с Рональдом Дэнхемом ничего бы не произошло. Итак, он возвратился с холостяцкой вечеринки, внял совету Пирсона относительно пения, поднялся на лифте на второй этаж и шампанское, словно компас, указало ему на дверь собственной квартиры. Несомненно, он поднялся именно на второй этаж — Пирсон видел, как он нажимал нужную кнопку. Далее следы Дэнхема затерялись в потемках второго этажа.
Налегая на дверь — его ключ долго штурмовал уже отпертый замок — Дэнхем наконец поздравил себя с прибытием домой. Голова шла кругом. Он обнаружил себя в маленькой прихожей, где горел свет. В конце концов он добрался до гостиной, где с облегчением нашел себя в кресле созерцающим знакомую обстановку сквозь легкий туман. Ярко светились желтые абажуры, отбрасывая длинные тени, одна из которых была похожа на большого дракона.
Что- то начало тревожить его. Что-то было не так в этих абажурах. После усиленного размышления он сделал вывод, что у него и у Тома Эванса таких абажуров не было. Откуда взялась эта книга с позолоченным корешком, эти занавески… вдруг его взгляд привлекла картина, и он пристально уставился на нее. Это была черно-белая репродукция над буфетом. Она окончательно убедила его в том, что он попал в чужую квартиру. Расплывчатые очертания сфокусировались, и все вдруг предстало ему в истинном свете.
— Простите, — сказал он громко и встал.
Никто не ответил. Мистером Дэнхемом овладел неподдельный ужас. Куда девался его здравый смысл?! Ведь на втором этаже было всего четыре квартиры. Одна из них принадлежала Аните Брюс. Другую занимал бойкий молодой газетчик по имени Коннорс и третью — грозный сэр Руфус. Дэнхем занервничал. Он понимал, что в любой момент может нагрянуть хозяин, приняв его в худшем случае за воришку или за соглядатая — в лучшем. Повернувшись к двери, он обнаружил еще одного гостя в чужой квартире. Этот человек тихо сидел в высоком кресле. Он был худ, стар, хорошо одет, с массивными очками на переносице; незнакомец склонил голову, будто размышлял. На нем была мягкая шляпа и непромокаемый зеленый плащ. Неяркий свет освещал его фигуру.
— Пожалуйста, простите, — начал Дэнхем поспешно и продолжал в том же духе, пока не понял, что его слова остаются без внимания. Дэнхем протянул руку. Плащ был одним из этих гладких, бесшовных американских непромокашек, желтый снаружи и зеленый изнутри. По какой-то причине плащ был вывернут наизнанку. Дэнхем начал было говорить об этом, но вдруг голова сидящего качнулась, и Дэнхем с ужасом обнаружил, что его собеседник мертв.
Том Эванс вышел из лифта в четверть второго ночи. В холле было темно. Повернув выключатель сбоку от лифта, он приостановился и выругался.
Эванс, худой и смуглый, с темными бровями, сливающимися на переносице, походил на средневекового рыцаря. Иные поговаривали, что рыцарь смахивает на грабителя, и это, несмотря на солидный портфель и солидные, не по возрасту, манеры. Но то, что он увидел сейчас, заставило забыть его о делах. В холл выходило четыре двери; рядом с дверью, ведущей в квартиру Аниты Брюс, сидел на дубовой скамье сгорбившийся Рональд Дэнхем. Он выглядел окончательно свихнувшимся и тяжело дышал. За пять минут до этого Дэнхем получил удар, ввергший его в полубессознательное состояние, и эта слепящая головная боль помогла ему очнуться. Первое, что он увидел, это крючковатый нос Тома, склонившийся над ним.
— Я не возражаю против того, чтобы ты пил, — с обычной поучающей интонацией сказал Том. — Но, в конце концов, ты мог бы вести себя приличней. Какого черта ты здесь сидишь?
— Он был в плаще наизнанку… — прошептал Дэнхем. Память вернулась к нему и он забормотал: — В одной из этих квартир мертвый мужчина. Я думаю, он был убит. Том, я не пьян, я клянусь. Кто-то подкрался сзади и ударил меня по голове после того, как я нашел его.
— Тогда как ты оказался здесь?
— О, Боже, откуда я знаю? Не спорь, помоги мне. Меня, должно быть, притащили сюда. Если ты не веришь мне, пощупай шишку на затылке… — Эванс заколебался. Он был слишком практичен, чтобы отрицать существование огромной шишки. Он неуверенно посмотрел по сторонам.
— Но кто тот мертвый мужчина? — требовательно спросил он, — и в чьей квартире он был?
— Я не знаю. Это был пожилой человек в толстых очках и зеленом дождевике. Я никогда не видел его раньше. Думаю, что это был американец.
— Чепуха! Никто не носит зеленых дождевиков.
— Я же говорю: он был надет наизнанку. Не спрашивай почему, для меня легче пробить эту стену головой.
Дэнхем чувствовал себя способным на это, лишь бы избавиться от страшных тисков, которые сжимали его голову.
— Мы сможем довольно легко найти эту комнату. Я подробно опишу ее. Во-первых, картина над буфетом…
Он приумолк, так как в холле отворились две двери одновременно. Из-за дверей показались Анита и сэр Руфус Армингдэйл. Если Анита была всего лишь удивлена, то выражение лица сэра Руфуса не предвещало ничего хорошего. При появлении квартирного магната Том Эванс изрядно перетрусил. Еще бы! Хозяин застает своего управляющего глубокой ночью при обстоятельствах весьма скандальных. И Том Эванс пытливо всматривался в лицо сэра Руфуса.
Анита с одного взгляда оценила ситуацию. Маленькая полненькая брюнетка, она стояла в неглиже и курила. Почувствовав на себе взгляды мужчин, она вынула сигарету изо рта и улыбнулась. Сэр Руфус выглядел не столько грозным, сколько раздраженным. И старый халат, запахнутый так, словно ему было холодно, превращал его из могущественного монарха в обыкновенного домовладельца. Он увидел Тома, и обычная уверенность вернулась к нему.
— Доброе утро, Эванс, — сказал он, — что все это значит?
— Боюсь, ничего хорошего, сэр, — выступил вперед Эванс. — Мистер Дэнхем нашел покойника в одной из квартир.
— Рон! — вскрикнула Анита.
— Покойник?! — переспросил Армингдэйл без особого удивления. — Где?
— В одной из квартир. Он не знает в какой.
— Да? Почему же он не знает?
— У него большая ссадина на затылке, — вставила Анита. Она посмотрела через плечо и добавила мягко: — Все в порядке, Том. Не волнуйтесь, господа. Он немножечко пе-ре-брал.
— Я не пьян, — огрызнулся Дэнхем. — Хочу заметить, что я могу читать и писать, а по слогам не говорю с четырех лет! Скорее уж ты, дорогая, не-мно-жеч-ко-не-в-се-бе. Я же говорю, что могу описать это место.
Наступила тишина. Анита с горящими от любопытства глазами уронила сигарету на дубовый паркет и растоптала ее. Озабоченный домовладелец ничего не заметил.
— Рон, старина, — сказала Анита, садясь рядом с Дэнхемом на скамейку. — Я могу поверить тебе, если сейчас ты серьезен так же, как и всегда. Ведь ты был не в моей квартире, правда?
— И не в моей тоже, — усмехнулся Армингдэйл. — Уверяю вас, там нет покойников. Я только что оттуда вы шел.
Все это сошло бы за шутку, если бы они не знали Армингдэйла так хорошо. Сейчас он как никогда был похож на бульдога, а бульдоги, как известно, шутить не любят.
— Вы что-то здесь говорили о картине, — сказал он. — Опишите ее.
— Да, — ответил Дэнхем с готовностью. — Это был не большой портрет девочки с розами или другими похожими цветами. Даже не портрет, а репродукция.
— В таком случае это действительно не моя квартира. Вы что же думаете, что я в свободное время вырезаю ножницами из журналов репродукции и оклеиваю ими стены?! Я никогда не собирал репродукций. Если Дэнхем говорит правду, остается лишь одна квартира. Вот эта, слева. Думаю, мне придется взять на себя ответственность и побеспокоить жильца…
