жизни ему придется принести в жертву, точнее, просто погубить единственный свой источник радости и наслаждения – дорогую его сердцу Марию.
Глава 13
Мария сидела в кресле, подобрав ноги, и смотрела, как Тим что-то рисовал, сидя за письменным столом. Коттедж, который Уэлтон снял для нее, был небольшим, но уютным. Расположенный вблизи берега моря, дом был прелестным убежищем. Мягкий шум бьющихся о берег волн прибоя служил очаровательным фоном для любых неспешных занятий.
Тим работал, мурлыча себе под нос какую-то мелодию, и Мария еще раз подивилась тому, каким, несмотря на его массивную, ладно скроенную фигуру, он был мягким и уравновешенным. Этот добродушный гигант был предан Сент-Джону, и его безоговорочная преданность распространялась и на саму Марию, потому что Тим полагал, что она была нужна, просто необходима пирату. И именно это больше всего пугало ее. Да, Сент-Джон проявлял большой интерес к ней, но она слишком хорошо знала мужчин. Глубокий интерес еще не означал глубокую привязанность. У нее было что-то, что было нужно ему, и она не питала слишком больших иллюзий насчет их отношений. Тим, однако, полагал, что здесь было нечто большее, чем просто корыстный интерес, и сердцем Мария страстно желала, чтобы это было правдой.
Она тосковала без своего пирата. Как все странно! Ну не могла она так быстро увлечься им, но случилось именно так. Ночью леди Уинтер одна лежала в постели и жаждала вновь почувствовать, как мускулистые руки обнимают ее, а ее щека покоится на его волосатой груди, и красивое разгоряченное тело согревает ее. Иногда, стоило Марии закрыть глаза, как казалось, что она чувствует его запах, волнующий аромат бергамота и страждущего, исходящего похотью и вожделением мужчины.
Больше всего в мире ей хотелось вновь обрести иллюзию безопасности. Кристоферу удалось дать ей ощущение защищенности, только с ним она обрела счастье почувствовать мужскую заботу. Саймон, храни его Господь, позволял ей самой принимать все решения, поступать так, как ей вздумается. Ей же иногда хотелось, чтобы кто-то другой брал на себя тяжелую ношу, делил с ней груз ответственности, хотя бы ненадолго. Не делая ее полной иждивенкой, позволял бы изредка почувствовать себя слабой и хрупкой женщиной.
– Вот, – сказал Тим, тяжело поднимаясь из-за стола и направляясь к ней. Отдав леди Уинтер рисунок, он вернулся к столу, чтобы начать другой.
Мария отодвинула карту, на которой она делала пометки для Саймона, указывая, где, по ее мнению, следовало искать, и почти со священным ужасом уставилась на рисунок.
– Да у тебя просто дар художника, – сказала она, восхищенно разглядывая наспех набросанные штрихи и линии, сквозь которые вырисовывался портрет очень красивого юноши. Экзотические черты лица, темные волосы и радужная оболочка глаз придавали ему очаровательно-грозный вид, несмотря на его юность. Густые, слишком длинные волосы ниспадали ему на брови, обрамляя чувственные глаза и красиво очерченные губы.
– Да чепуха все это, – возразил Тим, отвернувшись, чтобы никто не увидел заливший его щеки румянец.
–
Тим что-то смущенно буркнул, бросив на нее прищуренный взгляд из-под непослушных бровей. Она улыбнулась и посмотрела на стопку рисунков рядом. Собранные вместе, они воссоздавали пестрый гобелен событий той ночи – экипаж, гувернантка, грум и кучер. А следующей оказалась Амелия, и Мария почти испугалась, увидев этот рисунок и не зная, как ей следовало реагировать. Она только мельком видела сестру, и за прошедшие три недели в голове остался лишь расплывчатый образ.
– Вы вернете ее, – проворчал Тим. Заморгав, Мария снова обратила внимание на своего гостя. С той ночи прошло уже почти две недели, и ей стало заметно легче. Рана вынуждала Марию пребывать в полном безделье до окончательного выздоровления, но праздная жизнь была для нее проклятием. Расхаживая по дому, она наверняка вышагала достаточно, чтобы пешком обойти земной шар. Командовать на расстоянии не было ее стилем. Она предпочитала руководить делами на месте, находясь в гуще событий. Слава Богу, через пару дней она отправится в Лондон. Тим будет возвращен Сент-Джону, и она полностью отдастся поискам.
– Прошу прощения?
– Ваша сестра, – уточнил он. – Вы вернете ее.
«Боже милостивый! Откуда он узнал?» У Марии похолодело сердце.
– Сент-Джону все известно? – спросила она мягко, быстро перебирая в голове все варианты. Амелия была ее слабым, самым уязвимым местом. Кроме Саймона и Уэлтона, никто больше не знал о ее существовании.
– Нет еще. Вы перехватили меня прежде, чем у меня появилась возможность сказать ему.
Она вздохнула с облегчением, хотя ее сердце еще бешено колотилось.
– Я не могу пока отвезти вас обратно, – предупредила она.
Конечно, они оба понимали, что он мог уйти в любое время, когда ему вздумается. Разве что пара пудовых утюгов на каждой ноге могли бы удержать такого гиганта против его воли, да и то вряд ли.
– Я знал это уже, когда говорил с вами, – просто парировал Тим.
– Тогда в чем дело? – нахмурилась Мария. Гигант подергал себя за бороду и вновь уселся в кресло, которое с трудом вмещало его.
– Той ночью у меня было задание охранять вас. Я провалил это дело. И, охраняя вас сейчас, возможно, я исправляю ту неудачу.
– Вы не можете говорить это всерьез! – Но по тому, как Тим пожал плечами, Мария сразу поверила в серьезность его заявления. – Мы никоим образом не могли предвидеть, что могло произойти.
Он фыркнул:
– Сент-Джон знал, иначе он не послал бы нас. Он доверил мне действовать вместо него, а я оказался
