Капитана-Императора, было неискренним: когда-то из-за неё он потерял должность секретаря Аматейна и с тех пор только и делал, что копил зависть и злость. Однако пять дней назад Капитан-Император неожиданно приказал Ризель передать дела прежнему помощнику – и Джессен Витес из клана Ястреба получил шанс отыграться. Впрочем, случившееся было столь внезапным и пугающим, что он предпочел не торопиться и подождать, пока станет ясно, насколько сильно Ризель прогневала своего всемогущего отца…
– Следует ли это понимать как отмену моего заточения? – спросила принцесса, закрыв книгу, которую перед этим читала. – Или, наоборот, мне необходимо подготовиться к смене роскошных покоев на тюремную камеру?
– Помилуйте, Ваше Высочество! – воскликнул Витес, пряча взгляд. – Разве кто-то говорил о том, что вы под арестом?
– Всё говорит об этом, милейший, – Ризель взмахнула рукой. – У меня забрали бумаги, не разрешают покидать западное крыло дворца без сопровождения… вероятно, вскоре отнимут и компаньонку. Не знаю, чем я заслужила это! Но всё-таки попытайтесь ответить на простой вопрос, Джессен:
Ястреб вздохнул.
– Мне приказано молчать, Ваше Высочество.
– Ох, Джессен… – Принцесса закрыла глаза. – Вы не можете ослушаться приказа Капитана-Императора, но моё слово для вас тоже должно иметь кое-какой вес. Он хочет со мной поговорить, спросить меня о чем-то? – Джессен задрожал, его длинное лицо побледнело. Медленно, словно превозмогая боль, он покачал головой. – Хм, любопытно… быть может, он желает мне что-то показать?
– Д-да, – ответил Витес, запнувшись. – Если бы из окон ваших покоев, принцесса, была видна Галерея посетителей, то вы увидели бы двух мужчин, которых по ней провели буквально полчаса назад. Они сейчас в кабинете Его Величества… пощадите, я уже сказал всё, что только мог!
– Любопытно, – снова пробормотала Ризель. – Ладно, Витес, вы свободны.
– Ваше Высочество… – На этот раз в его поклоне было что-то униженное, хотя на самом деле униженной и оскорбленной должна была почувствовать себя именно принцесса. – Мне велено сопровождать вас.
Ризель сокрушенно вздохнула и развела руками – дескать, ведите. Фаби ждала, что ей прикажут остаться в кабинете, но ни принцесса, ни секретарь Его величества не обратили внимания на Воробышка – и она расценила это как разрешение следовать за ними. При мысли о том, что загадочная перемена в отношениях Капитана-Императора и его дочери может наконец-то проясниться, сердце Фаби забилось чаще: она отчаянно жалела Ризель. Принцесса только делала вид, что отстранение от государственных дел вовсе не удивило её и не обидело – на самом деле она страдала.
«Что же могло случиться?..»
Фаби взглянула на белые волосы своей госпожи и её охватил внезапный озноб. Неужели о случае в саду узнал ещё кто-то? Быть может, того оборотня поймали и он раскрыл их общий секрет?! Тогда поведение Капитана-Императора становилось понятным: Ризель передала сообщение пиратскому капитану, выдала государственную тайну, а наказанием за подобное во все времена была смерть.
Если её догадка верна, то смерть ожидает и всех случайных свидетелей…
«Нет, этого не могло случится! Пусть Капитан-Император не отправит на плаху единственную дочь, но уж со мной-то зачем церемониться? Нет-нет, должна быть другая причина!» – сказала себе Фаби и немного успокоилась, хотя страх и сомнение всё-таки не покинули её. Происходило что-то странное – куда более странное, чем сны о подземных тварях, которые в последнее время как раз поутихли, оставили её в покое и дали возможность наконец-то отоспаться.
– Её Высочество принцесса Ризель!
Тяжелые двери императорского кабинета распахнулись, и Фаби увидела Аматейна: он стоял у окна, опираясь на трость, и смотрел на двоих мужчин – вероятно, это были те, о ком упомянул Витес. Незнакомцы держались, насколько она могла судить, спокойно и уверенно; старший – лет двадцати пяти на вид, темноволосый, загорелый и довольно симпатичный – совершенно точно был человеком, а вот младший, ровесник самой Фаби, отчего-то показался ей магусом. Небесные дети иногда чувствовали себе подобных, но тут дело было вовсе не в зыбком чутье, а в чертах лица – парнишка был очень похож на кого-то, хорошо известного Воробышку. Она перебрала в уме лица придворных, посетителей Ризель, друзей отца – всё не то.
Ризель споткнулась и тотчас же склонилась в глубоком поклоне; Фаби последовала примеру госпожи и ощутила мимолетное сожаление: ей не следовало сюда приходить, не следовало поддаваться любопытству и сочувствию – она не сможет помочь принцессе, чьё падение очевидно и необратимо. Что-то должно вот- вот произойти, что-то ужасное…
Или всё уже произошло?
Незнакомый парнишка, чьи светло-русые волосы торчали во все стороны непослушными вихрами, а серо-голубые глаза странно блестели, не мигая смотрел на Ризель – он словно ждал, что она его… узнает? Смущенная и растерянная Фаби отступила в тень – она хотела видеть всё и всех, не желая привлекать внимание к собственной персоне, – но от Капитана-Императора этот маневр не ускользнул: Аматейн искоса взглянул на девушку, и она невольно обрадовалась тому, что выражение его лица надежно спрятано под серебряной маской.
– Моя дорогая, – сказал он, обращаясь к принцессе. – Рад, что ты так быстро ответила на мой зов.
Тон Аматейна был отеческим, ласковым, и Ризель склонила голову, как послушная дочь, но по её лицу разлилась бледность, чья причина пока что оставалась тайной для Фаби. Одно Воробышек знала точно: она никогда раньше не видела принцессу такой испуганной.
– Тебе знакомы эти люди? – спросил Капитан-Император. – Говори
– Я не знаю их имен, – ответила Ризель, чуть помедлив.
– Но ты их видела раньше? – вкрадчиво уточнил Аматейн. – Посмотри внимательно. Быть может, один из них тебе кого-то напоминает?
«Заступница, да ведь это допрос!» – ужаснулась Фаби. Капитан-Император делал с дочерью то же самое, что она недавно сотворила с Витесом – ястреб, стоявший у самых дверей, тоже всё понял и с трудом сдерживал мстительную улыбку. Но почему? Неужели Ризель и впрямь уже случалось раньше встречаться с кем-то из этих двоих?..
Принцесса всё медлила с ответом; её взгляд изменился – затуманился не то от слез, не то из-за приближающегося обморока, – а лицо сделалось почти таким же белым, как волосы. Казалось, она перестала дышать.
– Хватит! – вдруг сказал светловолосый незнакомец странным скрипучим голосом, который совершенно не подходил к его юному лицу и миловидной внешности. Ризель вздрогнула, взглянула на него – и на её смертельно бледных щеках проступил легкий румянец, а из груди вырвался вздох. Одно котороткое слово отменило приказ Капитана-Императора говорить правду и дало принцессе возможность промолчать.
– Великолепно! – воскликнул Аматейн. – Что ж, моя дорогая, я так и понял, что ты потеряла дар речи от избытка чувств, потому что этот юноша и впрямь отчасти напоминает твоего брата… Но Амари покинул этот мир больше двух лет назад, и я видел его бездыханное тело. Что ты теперь скажешь, Ризель?
– Он… очень похож, – еле слышно прошептала принцесса. – Кроме голоса.
– Голос… – проронил Капитан-Император и стукнул тростью об пол. Тотчас же вновь отворились двери и на пороге выросли двое стражей. – Джессен, приведи сюда нашего третьего гостя – он, вероятно, уже заждался! – и ещё разыщи лорда Рейго и Чейна. Без промедлений!
– Слушаюсь! – ответил ястреб и быстрым шагом вышел из кабинета. Фаби воспользовалась этим, чтобы приблизиться к госпоже, и Ризель схватила её за руку, как утопающий хватает спасителя. Это была, с изумлением поняла девушка, беззвучная просьба о помощи – всё, что могла себе позволить гордая Белая Цапля.
«Я не оставлю вас, Ваше величество…»
Аматейн, хромая, подошел к стоявшему у камина креслу и тяжело опустился в него, впервые показав некоторые признаки болезни, что терзала его вот уже много лет. Отложив в сторону трость, он подпер рукой подбородок и произнес таким тоном, словно речь шла о погоде:
– Итак, вы утверждаете, что после случившегося в Эверре на «Невесте ветра» произошел мятеж, в результате которого Кристобаль Крейн оказался повержен. Его команда взбунтовалась, его фрегат выбрал
