куда сильнее, чем вспышка гнева, но сейчас именно на борту «Невесты ветра» как никогда остро ощущалось, что связь между фрегатом и капитаном стала очень слабой, почти незаметной – и слова Крейна как будто потеряли вес.
– Хватит мне рот затыкать, – сказал моряк. – Я не твоя тень. Захочу – уйду, даже спрашивать никого не стану. Мы должны были остаться в Кааме, Кристобаль! С нашей помощью Лайра сумел бы выстоять, а теперь ему придется туго.
– Каама падёт, – проговорил магус, отрешенно глядя на черные корабли в бухте. – Она совершенно точно падёт.
– И ты так спокоен?! – ужаснулся Умберто. – Лайра же тебе не чужой! Значит, вот как ты ценишь дружбу с людьми, магус! Быть может, и меня пустишь в расход, когда настанет подходящий момент?
– Я ценю людей, которые того стоят, – ответил Крейн. – Ты некогда говорил, что пойдешь умирать за «Невесту ветра», улыбаясь. За «Невесту», не за меня. Что изменилось с тех пор? – Умберто не смог ответить, и магус продолжил: – Я увел фрегат из Каамы, чтобы помочь Лайре бороться с искушением – он, видишь ли, очень страдает из-за своего увечья, и я его понимаю. Считаешь, наша дружба стоила того, чтобы обменять жизнь Эсме на новую руку для Лайры Отчаянного?
«
Умберто отступил, хотя Крейн вовсе не собирался его ударить или сжечь. Открывшаяся истина была так проста и безжалостна, что захотелось завыть от боли: да, конечно же, жизнь целительницы и исцеление Арлини нельзя было приравнивать друг к другу… а как насчет жизней всех жителей Каамы? «Как бы ты сам поступил на моем месте?» – безмолвно спросил магус.
«Точно так же, капитан!»
– Я знаю, – сказал Крейн. – Ты совершил бы ту же неизбежную ошибку.
Это конец, понял Умберто. Что бы ни случилось сегодня, как бы ни повели себя черные корабли вкупе со слугами Капитана-Императора, ему придется покинуть «Невесту ветра», потому что так больше продолжаться не может. Или он уйдет, или однажды Феникс не успеет остановить огонь – и от строптивого помощника капитана останется только пепел.
Впрочем, какая разница? Лучше уж сгореть, чем никогда больше не увидеть её…
– Кристобаль! – Хаген взлетел по сходням на палубу и остановился у фальшборта перевести дух. Было видно, что большую часть пути до «Невесты ветра» пересмешник преодолел бегом. – Что мы будем делать теперь?
– То же, что и остальные, – спокойно ответил Крейн, будто не замечая испуга на лице, так похожем на свое собственное. – Эй, все меня слышат? Глазейте на эту черную гадость, покажите всем, что вы испуганы! В наших планах ничего не меняется.
– Но это опасно… – начал Хаген и осекся, будто взгляд Феникса обжег его.
– Жди гонцов от лорда Краффтера, – сказал Кристобаль Крейн всё тем же ровным голосом. – Надо сделать так, чтобы ваш с ним договор был выполнен в точности – и никаких имперских псов на борту «Верной»! А в остальном… пускай они немного развлекутся, охотясь на чудовище, которого нет.
Хаген больше не задавал вопросов – он вздохнул с явным облегчением, будто почерпнул уверенности из неиссякаемого источника, и вновь стал похож на Марко Эсте. Умберто почувствовал его слегка удивленный взгляд – должно быть, отголоски их разговора с капитаном докатились и до пересмешника, – и, отмахнувшись от расспросов, ушел в кубрик, где упал на первую попавшуюся койку и остался лежать, глядя в потолок широко раскрытыми глазами.
Время шло.
Должно быть, черные корабли уже встали на рейд недалеко от того места, где он видел их в последний раз. Посланцы Его Величества легко доберутся до пристани в маленьких лодках, а там их встретят люди Вейри Краффтера… или, быть может, лорд даже пошлет племянника. Сам он будет ждать в своем кабинете, нервно перебирая бумаги и думая о том, удастся ли провести императорских гонцов и скрыть от них слабые стороны Эверры.
«Мне нет до этого дела».
Эсме, наверное, взволнованно глядит на незваных гостей и вспоминает о том, что случилось в Кааме – о ночной битве и о Лайре Арлини, едва не погубившем её. Стоило Умберто подумать о целительнице, как «Невеста ветра» на мгновение очнулась и одарила его видением: Эсме, бледная и испуганная, смотрит в окно и безотчетно поглаживает своего ручного зверя.
Ожидание мучительно, а уж если это ожидание неизбежной смерти…
– Ты дурак, – раздался прямо над его ухом знакомый голос. Крылан был в благодушном настроении, что показалось Умберто настоящим кощунством. – Только утром мне мораль читал, а теперь вот сам чуть не нарвался. Зачем?
– А зачем вы с Бэром полезли в карты играть на палубе? – спросил Умберто.
– Да уж, вопросец! – хохотнул Джа-Джинни. – Ты удивишься, но я совершенно точно знаю, что послужило причиной и моей выходки, и твоей, и ещё многих других…
Умберто резко сел, и они с крыланом уставились друг другу в глаза.
– Мы растерялись, – сказал человек-птица тихим серьезным голосом. – Стоило капитану закрыть от нас свой разум, как всем стало не хватать уверенности в победе и в том, что завтра обязательно наступит. Как если бы он вовсе исчез, оставил «Невесту». Понимаешь?
– Нет, – признался моряк. – Он же не может бросить фрегат…
– В том-то и суть! – Джа-Джинни кивнул. – Связь между капитаном и кораблем не может исчезнуть по их воле, поэтому Кристобаль нам солгал. Помнишь, он сказал, что может по неосторожности оборвать собственную нить, и тогда «Невеста» переродится в кархадона? Всё враньё. Какой бы тонкой ни стала связующая нить, её может оборвать только кто-то посторонний, но не сам навигатор или его фрегат. Опасность совсем в другом – в том, что без ощущения капитанского присутствия за спиной все мы чувствуем себя одинокими и потерянными… как дети, впервые оставшиеся без присмотра родителей.
– Без присмотра… – повторил Умберто. – Выходит, мы растерялись…
Поверить в это было нелегко, но Умберто вспомнил тот странный холод, охвативший его сразу после появления на «Невесте ветра» второго капитана. И ещё не далее чем утром он сам сказал Эсме, что команда превращается в банду наемников…
– Пресветлая Эльга, храни нас! Получается, что без Крейна мы ничего не стоим?!
– А тебя это пугает? – удивился крылан. – С ним мы команда. Без него – каждый сам по себе, и уж не мне решать, кто из нас чего стоит. Эй, не стоит так переживать из-за вашей ссоры! Он всё поймет, вот увидишь.
Умберто покачал головой: он и не сомневался, что капитан всё поймет, но рассказывать об этом Джа- Джинни не стоило. Но если крылан прав, то это значит, что чувства к Эсме – его собственные, а не отражение безнадежной любви Кристобаля Крейна.
– Ну вот, – сказал крылан. – То лежишь как бревно с глазами, то улыбаешься как идиот. Не понимаю я вас, людей.
– Молчал бы, птичка! – воскликнул Умберто, смеясь. Хлопнув Джа-Джинни по плечу, он заторопился на палубу и не услышал, как тот пробормотал себе под нос: «Кто знает, может быть, он этого и хотел – посмотреть, как мы поведем себя, оставшись без опеки…»
Эсме появилась на причале, когда суматошные приготовления к новому спектаклю уже подходили к концу и перевоплощение «Невесты ветра» почти закончилось. Целительница не стала подыматься на борт, а остановилась поодаль, наблюдая за происходящим на палубе и почесывая ларима за ухом.
Через некоторое время Крейн спустился к девушке сам.
– Мы не можем взять тебя с собой, – сказал он, не тратя время на приветствия. – Марко Эсте ни за что не стал бы подвергать свою родственницу опасности… ты это понимаешь, я вижу. Зачем ты пришла? Что-то хочешь мне сказать?
– Спасибо, что ты вчера развлек Марлин, – проговорила Эсме, не глядя на капитана. – Я привела её, чтобы хоть как-то помочь бедной девочке пережить потерю.
– Я слышал о молодом целителе, который умер от старости, решив сотворить чудо, – магус кивнул. – А бедная
