жить, стала его смертельным врагом и думала только о том, как бы оградить свои личные интересы. Не будучи в состоянии заметить, что его теща благодаря особенностям характера креолок значительно отличалась от других женщин, Поль еще менее был способен догадаться, до чего она хитра. У креолок своеобразная натура: умом они похожи на жительниц Европы, бурной и безрассудной страстью — на уроженок тропиков и напоминают индианок апатичным равнодушием, с каким они переносят горе и радость или доставляют их другим. Это привлекательные, но опасные натуры; так бывает опасен ребенок, когда за ним нет присмотра. Такой женщине, как ребенку, подай немедленно все, чего ей хочется; подобно ребенку, она способна поджечь дом, чтобы сварить яйцо. Вялая в обычной жизни, она не думает ни о чем, но, будучи возбуждена страстью, обдумывает каждую мелочь. В ней было чисто негритянское лукавство, — ведь негры окружали ее с самой колыбели, — но вместе с тем она была по-негритянски наивна. Как негры и дети, она умела мечтать о чем-нибудь со все возрастающим пылом желания, умела лелеять свою мечту и добиваться ее осуществления. Словом, характер г-жи Эванхелиста представлял собою причудливую смесь достоинств и недостатков; насквозь испанский по внутреннему своему существу, он был покрыт некоторым лоском французской учтивости. Эта душа, дремавшая в течение шестнадцати лет безоблачного счастья, а потом всецело поглощенная мелочными заботами светской жизни, в прошлом уже познавшая однажды свою силу при вспышке ненависти, теперь была охвачена как бы внезапным пожаром, и это случилось как раз в ту пору жизни, когда женщина утрачивает все, к чему раньше была привязана, и для снедающей ее страсти к деятельности нужна новая пища. Натали должна была оставаться под крылышком матери еще трое суток. Итак, в распоряжении побежденной г-жи Эванхелиста было еще три дня, последние из тех, что дочь проводит вместе с матерью. А так как Натали слепо верила ей во всем, то одним своим словом креолка могла оказать решающее влияние на судьбу двух человек, которым отныне предстояло идти рука об руку по путям и перепутьям парижской жизни. Какое огромное значение приобретает в подобных условиях каждый совет, особенно если он упадет на подготовленную почву! Все будущее молодой четы зависело от одной только фразы. Никакие законы, никакие меры, придуманные людьми, не могут предотвратить нравственное убийство, убийство словом. В этом — слабое место правосудия, которое вершится обществом. В этом сказывается основное различие между нравами простого народа и нравами высшего света: там — искренность, здесь — притворство; те пользуются ножом, эти — ядовитыми словами или мыслями; тем — смертная казнь, этим — безнаказанность.
На другой день, проснувшись около полудня, г-жа Эванхелиста подошла к постели Натали. Целый час они обменивались ласками и нежными словами, вспоминая счастливые дни совместной жизни, которую ни разу на нарушали раздоры: чувства обеих были всегда едиными, мысли — одинаковыми, удовольствия — общими.
— Бедная моя малютка! — сказала мать, плача неподдельными слезами. — Разве может не волновать меня мысль о том, что ты, привыкшая все делать по своей прихоти, завтра вечером будешь принадлежать человеку, которому тебе придется повиноваться!
— О мамочка, повиноваться?! — возразила Натали, покачав головкой с грациозным упрямством. — Ты шутишь? Разве отец не исполнял малейшее твое желание? А почему? Потому что любил тебя. Ну, а разве Поль не любит меня?
— Да, Поль тебя любит; но если замужняя женщина не будет предусмотрительна, любовь мужа быстро улетучится. Влияние жены на мужа целиком зависит от того, как началась семейная жизнь. Тебе нужно несколько добрых советов.
— Но ведь ты будешь жить вместе с нами! — Не знаю, право, дитя мое. Вчера, во время бала, я много думала о том, что такая совместная жизнь таит в себе опасности. Если мое присутствие повредит тебе, если поступки, с помощью которых ты должна будешь постепенно упрочить свой авторитет, припишут моему влиянию, твоя семейная жизнь превратится в ад. Ты знаешь мою гордость: лишь только твой муж начнет хмуриться, я тотчас же покину ваш дом. А уж если я когда-нибудь покину его, то с твердой решимостью больше не возвращаться. Я не прощу твоему мужу, если он посеет между нами разлад. Но если ты будешь господствовать в семье, если Поль станет относиться к тебе так, как относился ко мне твой отец, — мы избежим этой беды. Хотя твоему юному и нежному сердцу и нелегко будет вести подобную политику, но в интересах своего счастья ты должна добиться неограниченной власти в семье.
— Почему же, маменька, ты сказала, что мне придется повиноваться ему?
— Милая девочка, если женщина хочет повелевать, она должна делать вид, будто выполняет волю мужа. Не зная этого, ты могла бы несвоевременным противодействием испортить всю свою будущность. Поль — человек слабохарактерный, он легко может подпасть под влияние приятеля, а то и под влияние другой женщины, и тогда тебе придется немало терпеть от их происков. Предотврати эти неприятности, утверди собственное влияние. Ведь лучше, чтобы вертела им ты, а не кто-нибудь другой.
— Конечно, — сказала Натали, — ведь я буду заботиться о его счастье.
— Позволь мне, дитя мое, думать только о твоем счастье. Мне не хотелось бы, чтобы ты осталась без компаса в столь опасный момент, когда твоему кораблю грозит встреча со множеством подводных камней.
— Но, дорогая маменька, ведь мы с тобой достаточно уверены в себе и прекрасно можем жить вместе с ним, не опасаясь, что он станет хмуриться. Неужели ты этого боишься? Поль любит тебя, маменька.
— О нет, он боится меня, а не любит. Обрати внимание на выражение его лица, когда я сегодня скажу ему, что не поеду с вами в Париж; ты увидишь, что в глуби не души он будет очень рад, как бы он ни старался это скрыть.
— Что ты! — воскликнула Натали.
— А вот посмотришь! Я обличу его в твоем присутствии красноречивее Иоанна Златоуста.
— А если я поставлю условием своего замужества — не разлучаться с тобой? — спросила Натали.
— Нам придется расстаться, — возразила г-жа Эванхелиста. — Этого требует целый ряд соображений. Мои виды на будущее изменились, я разорена. Вам предстоит блестящая жизнь в Париже; чтобы вести такой образ жизни, мне пришлось бы истратить и то немногое, что у меня осталось; живя же в Ланстраке я буду заботиться о ваших интересах и в то же время поправлю свои дела, буду бережливой…
— Как, маменька, ты будешь бережливой? — рассмеялась Натали. — Полно, не зачисляй себя раньше времени в бабушки. Неужели ты хочешь расстаться со мной только по этой причине? Нет, маменька, Поль может тебе показаться чуточку глуповатым, но уж о деньгах он думает меньше всего на свете.
— Увы, — возразила г-жа Эванхелиста гробовым тоном (Натали даже вздрогнула), — я стала недоверчивой после этих препирательств при заключении контракта; они вселили в меня сомнения. Но не беспокойся, дитя мое, — продолжала она, обнимая дочь за шею и привлекая к себе, чтобы поцеловать, — я не оставлю тебя надолго. Когда мое присутствие перестанет внушать недоверие, когда Поль оценит меня по справедливости, мы снова заживем по-хорошему, будем болтать по вечерам…
— Как, маменька, неужели ты можешь жить без своей Нини?
— Да, мой ангел, но ведь я буду жить для тебя. Разве мое материнское сердце не будет испытывать непрестанного удовлетворения при мысли, что я исполняю свой долг, способствую вашему счастью?
— Но, обожаемая моя маменька, ведь сейчас я останусь совсем одна с Полем! Что со мной будет? Как я обойдусь без тебя? Что я должна делать и чего не должна?
— Бедная моя малютка, неужели ты думаешь, что я брошу тебя в первом же бою? Мы будем писать друг другу три раза в неделю, точно двое влюбленных; сердца наши будут всегда открыты друг для друга. Все, что с тобой ни случится, тотчас же станет мне известно; я буду оберегать тебя от бед. Не думай, что я совсем не собираюсь навещать вас, это показалось бы странным и повредило бы твоему мужу в общем мнении: месяц или два я все-таки проведу с вами в Париже.
— А потом я останусь одна, совсем одна с ним! — испуганно прервала Натали.
— Но ведь должна же ты быть его женой!
— Я ничего не имею против, но научи меня по крайней мере, как мне себя вести? Ты это хорошо знаешь, недаром папенька исполнял все твои желания. Я во всем буду слушаться тебя.
Госпожа Эванхелиста поцеловала Натали в лоб. Она ждала этой просьбы и хотела ее услышать.
— Дитя мое, советы даются сообразно с обстоятельствами. Мужчины не похожи друг на друга. Если сравнивать их душевные свойства, то у двух мужчин меньше сходства между собою, чем у льва и лягушки. Разве мне известно, что с тобой случится завтра? Я могу дать тебе лишь общие указания, как нужно себя
