Рут сурово на нее взглянула:
– Не рассказывай байки, юная леди.
Она раскачивалась на стуле и то и дело морщилась, словно у нее вновь болела нога. Папа говорил, что у Рут сильные боли в ноге. Вот почему она больше не может заботиться о них и приходится приглашать нянь.
– Я не рассказываю байки. Я взаправду их видела. Папе нравится Эмма, а Эмме нравится папа. – Марта шлепнула колоду карт на стол и при двинула ее к тете Рут, которая умела тасовать карты, не роняя их на пол. – Здорово, а?
Тетя Рут смотрела на нее во все глаза:
– В каком месте они целовались?
– В губы. – Она хихикнула, а следом за ней и Мелисса.
– Нет, Марта. В каком месте дома ты это видела?
– На кухне. Я вернулась спросить Эмму, не хочет ли она поиграть с нами в карты, но она целовалась с папой, поэтому я не спросила.
– Гм. – Тетя Рут взяла карты, разделила колоду на две равные части и стала тасовать так, как пыталась и не могла перенять Марта. – Чтобы поверить, я должна увидеть это собственными глазами, юная леди. Эмма не из тех, кто прельщается фермером, у которого сапоги в коровьем навозе, а в волосах сено.
– Папа чистит свои сапоги, – возразила Мелисса. – Мы все чистим перед тем, как войти в дом.
Будем играть в «ловлю рыбки» или в «королей по углам»?
– В «ловлю рыбки», – сказала Марта.
– И я за это. – Рут раздала карты. – Марта, поди принеси мне мое лекарство, хорошо? Оно у меня в спальне возле кровати.
– Конечно.
Марта сползла со стула. Ей нравился маленький домик тети Рут. Он напоминал кукольный дом, только чуть больше, без лестниц и без обоев с алыми и красными розочками. У тети Рут имелись корзины с пряжей, изящные вазочки с леденцами, наборы картинок-загадок, а главное – телевизор, который работал. Марта нашла лекарство и побежала на кухню отдать его тете.
– У тебя болит нога, тетушка?
– Ага. – Рут проглотила таблетки и запила их чаем. – Это старое бедро не может успокоиться целый день.
– Бедняжка, – сказала Марта, встревожившись. – Хочешь, полежи на диване и посмотри телевизор, пока мы поиграем?
Тетя Рут вздохнула, потом с усилием, превозмогая боль, поднялась на ноги и оперлась на трость.
– Думаю, это в самом деле хорошая мысль, солнышко. Возможно, если я прилягу, мои старые кости перестанут болеть.
– Целовались, – повторила Мелисса, удрученная тем, что не видела этого сама. Марта смешала свои карты с картами тети Рут, свои же Мелисса схватила в охапку и прижала к груди. – Целовались?
– Ага. Как по телевизору.
– О Господи, – пробормотала тетя Рут. – Не рассказывайте своему папе, что я разрешаю вам смотреть «Дни нашей жизни». Никак не дождусь, когда этот сериал кончится.
Она остановилась и оперлась плечом о дверной косяк, чтобы передохнуть. Марта следила за ней глазами.
– Что худого в поцелуях? Папа может жениться на Эмме, и у нас будет мама. – Иметь маму, как имеют ее все остальные девочки, было бы самой прекрасной вещью на свете. Она не любила рассказывать другим, что ее мама умерла давным-давно. – Я хочу маму, как у других. Тетя Рут тяжело вздохнула:
– Эмма не как другие. Она не умеет даже готовить.
Мелисса захихикала:
– Папе нравится, как Эмма готовит. Когда у нее подгорает мясо, он не бесится, а отдает его собакам.
– В «Днях нашей жизни» никто не готовит, – сказала Марта, ожидая, когда тетя Рут уйдет в гостиную и сядет на диван.
Это был самый лучший диван, мягкий-премягкий, с пуховиками из афганской шерсти, сложенными на диванных подушках, поэтому любой при желании мог нырнуть под теплое шерстяное одеяло.
– Подите-ка лучше найдите вашего папу, девочки, – вымолвила Рут, задыхаясь и опрокидывая стул. – Я падаю от усталости.
В ту минуту, когда Мэтт вносил Рут внутрь дома, Эмма поняла, что она остается. Завтра автобус уйдет в Норт-Платт без нее, и это было прекрасно. Удивительно прекрасно.
– Положи ее на диван, – предложила Эмма. – Там ей будет удобно, и мы сможем за ней присматривать.
Мэтт бросил на нее удивленный взгляд:
– Мы? Я думал, ты уезжаешь.
Она не ответила ему. Она была слишком занят поисками в чулане чистого белья. Позже, когда Рут уложили на диван, Эмма обратилась к пожилой женщине, придав своему голосу теплые интонации
