как эпилептик. – Спокойно! Спокойно, Маша, я Дубровский. Ты сейчас аккуратно отпустишь его руку, встанешь с постели… – вкрадчиво сказал Илья и что есть мочи заорал: – Отпусти его, козе-е-ел!!!
Расцепление с трупом наконец-то состоялось, Никита резко выпрыгнул из кровати, забегал по комнате, издавая непонятный звук:
– Ыыыы…
Шахновский, однако, понял и даже вторил ему, выпуская из горла нечто подобное, с той лишь разницей, что тональность была другой, из горла Ильи лились нечленораздельные булькающие звуки. Душевного равновесия друзья достигли, лишь когда замолчали. Молчали долго. Первым нарушил паузу Верховцев.
– Зема потрясающе поет, – бодро сообщил он, глядя на труп. – Вчера весь вечер слушал, потому что Лилька ее любит, а я люблю Лильку. И все ее трещинки, складочки и так далее…
– Чокнулся, да? – вновь на высокой ноте выдал Илья.
– Земля раздвигается пополам. А у меня фюзеляжи – ватные. Все, я покидаю столицу раненым птицем.
– Черт! – схватился за голову Илья. – Ты еще и Арбенину слушал!
– Да! И спал с трупом любовника своей жены в одной постели. Я ласкал его руку. Может, я его даже целовал?! Господи, боже мой! Кажется, я сейчас тоже сдохну. Прямо сейчас. Здесь.
– Лучше прими холодный душ, – посоветовал Шахновский. – И быстро, быстро, Верховцев! Иначе я тоже сдохну. Или рехнусь. Сдвиг по фазе уже на подходе. Крыша медленно уплывает за горизонт. Скорее!
Никита кивнул, нетвердым шагом проследовал в ванную, включил горячую воду и долго скреб руки мыльной щеткой. Шахновский в это время периодически скребся в дверь и подвывал. Пришлось закончить стерилизацию ладоней и встать под холодный душ. Стало легче, мозг замерз, нервная система обледенела, и сердце замедлило свой бег. Но отчего-то сильно хотелось дать Илье в табло. Судя по выражению лица друга, которое Никита узрел, как только покинул ванную комнату, Шахновский мечтал примерно о том же. Желание это усугубилось, когда Никита в руках у Ильи заметил бутылку виски.
– Надо отвлечь Зинаиду и Глашку и избавиться от трупа, – по-деловому предложил Верховцев. – Потом разберешься, как он в моей постели оказался. Пить тоже будем после! – рявкнул он и вырвал у Шахновского бутылку.
Илья отобрал бутылку обратно, жадно хлебнул из горлышка и вытер рот рукавом.
– В доме никого, кроме нас, нет. Зинаида Федоровна с Петровичем с утра из дома отправились на рынок за продуктами и исчезли.
– Как это?
– Вот так это. Время уже близится к половине пятого, а их все нет. К мобилам не подходят. Глашка мне сообщила, что вчера ты записку для Зинаиды в кухне оставил. Просил, чтобы диетическое меню для ужина она сама продумала, с утра все необходимое купила и начала готовить. Глафира ей позвонила пораньше, в семь утра, продиктовала твою просьбу, повариха сказала, что поедет на рынок из дома, Петрович ее отвезет. Глафира побоялась тебе сама говорить, что они пропали, поэтому я и приехал. Хотел тебя обрадовать этим известием, когда в твою спальню заглянул, – сообщил Шахновский. – Писец тебе пришел, Верховцев! Капитальный, концептуальный, конкретный и так далее по списку. Моя афера тоже, похоже, съездила копытом по роже. Девка, которую я нанял в качестве твоей временной жены, не явилась. Мобильник ее не отвечает. Глашка готовить не умеет. Нанять нового хорошего повара – времени нет. Все! Отменяем ужин. Звони старперу и извиняйся.
– Какая еще девка? Что ты несешь! Глафира где? – спросил Никита.
– Поехала на рынок продукты закупать. А девка хорошая, блондинка, с большими сиськами.
– Я убью тебя, Шахновский! Достал ты меня уже своими сиськами! – сжал кулаки Никита.
– Спокойствие, только спокойствие! Глашка пока не исчезала. Жива-здорова, но… хрен ее знает! Я уже ничему не удивлюсь, если она тоже того…
– Того-сего! – Верховцев покрутил пальцем у виска, чуть не вдавив его в мозг, живописуя свое душевное состояние, и опять завыл: – Трупешник в моей постели! Как он здесь оказался? Ущипни меня, Илья!
– Лучше я тебе пендаль дам, алкаш поганый! Сколько ты вчера выжрал, скотина, что даже не заметил, как тебе труп в койку подкинули? – язвительно поинтересовался Шахновский и отхлебнул виски из горлышка.
– Хватит мне морали читать о вреде алкоголя, уродец! Куда труп девать?
Атмосфера в комнате накалилась до предела.
– Сам думай, Верховцев, я не знаю! Отупел, как только вошел в твою спальню и увидел, что ты нежно держишь труп Саши Зимина за руку, – Илья сделал еще два больших глотка, закашлялся и крякнул.
– Твою мать, кто у нас мыслительный центр, ты или я? Хватит виски жрать! – Никита вырвал из рук Ильи бутылку и демонстративно вылил содержимое на ковер.
– Ну ты и сволочь! – задохнулся от возмущения Илья, с ненавистью глядя на Верховцева слегка окосевшими глазами.
В отличие от Никиты, Илья спиртное употреблял редко, побаивался: алкоголь, вступив в химическую реакцию с его хрупким организмом, провоцировал иной раз совершенно непрогнозируемые вариации поведения. Однажды Шахновский оказался ночью голым на метромосту в противоположном от своего дома районе Москвы. Это его сильно озадачило, потому что логику своего поступка понять Илюша так и не смог. Во-первых, было далеко не лето, во-вторых, он с уверенностью мог утверждать, что никаких замужних дам, чьи мужья пребывали в командировках, он в тот вечер не посещал. Случались и другие эпизоды: катание на велосипеде по Москве в сочельник, радостный звонок на телевидение с сообщением, что кошка принесла в своем потомстве одного котенка с рожками. Поверили, однако, – приехали со съемочной группой снимать уникального котенка, рожденного от кошки Шахновского, которой, к слову, у него никогда и не было. Да и как было не поверить, если экология нынче такая дерьмовая! В общем, приехали и набили пьяному веселому Шахновскому морду. С тех пор алкоголем Илюша не злоупотреблял.
– Илья, нужно срочно от него избавиться! – встряхнул Шахновского Никита. Манера у него была такая идиотская, чуть что – сразу за грудки. – Срочно! Давай снова в лес его отвезем, пока менты не приехали и нас не повязали.
– Ага, а завтра тебе его опять в постель подложат. Ты что, не въезжаешь, что за нами кто-то следит?! – рявкнул Илья. Никита затравленно огляделся по сторонам. – Нет, здесь все чисто, я уже проверил, когда ты в душе был, – опроверг его опасения Шахновский. – Но за домом явно наблюдают и ждут, какие действия мы предпримем.
– А какие действия мы предпримем? – вопросительно посмотрел на Илью Верховцев. – Нельзя же труп в доме оставлять и сидеть сложа руки. Менты могут с минуты на минуту нагрянуть.
– А тебе не кажется странным, что менты до сих пор не приехали? – спросил Илья. – Труп-то, судя по всему, засунули к тебе в постель ночью или под утро.
– Кошмар! – Никита зажмурился. – Наверняка меня сняли в обнимку с трупом в постели. Пленку продадут на все телеканалы и фотографии опубликуют во всех газетах, меня назовут голубым некрофилом-убийцей. Моей репутации – конец!
– Лучше молись, чтобы жизни твоей конец не пришел. Сомневаюсь, что тот, кто это сделал, будет такой ерундой заниматься. Нет, тут другая игра, крупная. Точно, это все конкуренты крутят! Ментам, возможно, тебя уже сдали, ордер сейчас получат и с ОМОНом тебя… того. Или менты в засаде сидят и ждут, когда ты труп в лес повезешь, чтобы за зад тебя прихватить с поличным. Блин! Вот влипли! Надо все как следует обмыслить.
Шахновский напряженно задумался, машинально уселся на кровать рядом с покойником, посмотрел на труп, испуганно вскочил, отбежал к окну и, осторожно отодвинув плотную гардину, выглянул на улицу.
– Пока все тихо, – доложил он. – Слушай, а скворечник давно у тебя в саду? Я раньше его не видел.
– Какой, в жопу, скворечник! – завыл Верховцев, подошел к окну и отодвинул штору. – Правда, скворечник. Это Лилька, наверное, Петровича попросила повесить.
– Штору закрой! – заорал Шахновский, оттолкнув Никиту от окна.
– Не дергайся. Калистратова пока не видать, – нервно усмехнулся Верховцев.
– При чем тут Калистратов! – Шахновский задернул штору, пружинистой походкой прошелся по комнате
