бедному Саше Сычеву и не снился.
– Ленечка, Ленечка, чуть с ума не сошла без тебя, – твердила я ему, пока он стаскивал с меня одежду. – Только ты мне нужен! Один! Навсегда!!!
Мы провели в постели два дня. Когда я прошмыгивала в ванную, Елизавета Семеновна с Сергеем Ивановичем бросались в свою комнату и утаскивали за собой Ленечкину сестру Любашку, чтобы только не помешать мне, или изо всех сил старались сделаться незаметными, почти невидимыми. Просыпаясь за полдень после бурной ночи, мы обнаруживали у дверей поднос с едой.
– Мама старается, – смеялся Ленечка. – Они с отцом уж и не чаяли, что я смогу с кем-нибудь после… ну ты понимаешь…
Я понимала. И все-таки спросила:
– Ну а ты как? Успокоился… немного?
– Что значит, успокоился – не успокоился? – вздохнул Ленечка. – Разве моим спокойствием вернешь Наташу? Никогда себе не прощу! Мне нельзя было жениться на ней! Нельзя! – Он посмотрел в мои глаза. – Ты ведь тоже понимаешь, что нельзя было! Мы ведь…
– …предназначены друг для друга, – продолжила за него я.
– Теперь и ты это поняла?
– Теперь поняла…
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Я выйду за тебя замуж!
– Давай жить здесь! Родители будут только рады!
– А Любашка?
– Потерпит Любашка, никуда не денется! Она все равно целыми днями в библиотеке пропадает!
Я показала на большой портрет Наташи, который висел на стене, и сказала:
– Я не смогу жить рядом с ней…
– Но ты ведь смогла рядом с этим портретом… спать со мной…
– Я не в силах была удержаться, потому что истосковалась по тебе, но каждый день… смотреть ей в глаза не смогу.
Через неделю после этого разговора Ленечка переехал ко мне. Какое же это было восхитительное время! Мы не могли надышаться друг на друга. Я была абсолютно счастлива. Мне больше не надо было притворяться. Я любила Ленечку. Ленечка любил меня. Мы во всем совпадали. Хлеб и вовсе не резали. Ломали от одной буханки и кормили этими кусочками друг друга. Или откусывали от нее с разных сторон, постепенно приближаясь, а потом, забыв о стывшем супе, сплетались в объятиях. И под халатом я ничего не носила по собственной инициативе, без всяких на то просьб с Ленечкиной стороны. Я все время хотела его ласк. Он изнывал без моих. Мы любили друг друга. Так любили!..
Ленечка заканчивал институт. После получения им диплома мы собирались пожениться. Елизавета Семеновна говорила, что сама сошьет мне такое свадебное платье, при виде которого первые красавицы Питера скиснут от зависти. Мы с Ленечкой пытались внушить ей, что нам ничего такого не нужно. Я смеялась и говорила, что спокойно могу выйти замуж в джинсах, тем более что замужество случится со мной уже не в первый раз. Ленечка утверждал, что вообще не имеет права на пышную свадьбу после смерти Наташи, но его мать была неумолима. Она говорила, что видит (и всегда знала), как мы любим друг друга, безумно этим счастлива и хочет, чтобы мы запомнили свое бракосочетание на всю жизнь. В конце концов, мы с Ленечкой махнули на все рукой, и Елизавета Семеновна получила полную свободу действий.
В общем, все у нас было наконец хорошо. Нам казалось, что впереди расстилается прекрасная жизнь. И она, честное слово, могла бы быть прекрасной, если бы не Сычев, который вдруг опять неожиданно вынырнул в самый неподходящий момент (хотя, какой момент был бы для этого подходящим?). Он позвонил в дверь, когда мы с Ленечкой обнимались, снова оставив на столе недоеденный ужин. Я нехотя оторвалась от него, набросила на разгоряченное тело халат и пошла открывать. Очевидно, я вся пылала от Ленечкиных поцелуев, потому что преподаватель истории мерзко скривился и спросил:
– Это из-за него ты меня бросила?
Я, что называется, прикинулась дохлым бараном:
– В каком смысле?
– В прямом, – ответил Сычев, одним движением убрал меня с дороги и ворвался в квартиру.
В кухне он тяжелым взглядом окинул Ленечку, который сидел за столом в одних плавках, вывернутых наизнанку, и, ткнув в сторону моего возлюбленного пальцем, громко крикнул:
– И чем же он лучше меня?!! Чем?!! Объясни!!
Ленечка непонимающе переводил взгляд с меня на Сычева и обратно, а я, с трудом держа себя в руках, ответила:
– Я люблю его, Саша… Прости… Хотя я уже сто раз просила у тебя прощения.
– Прощения просила?!! Ха!! – гаркнул он во всю силу своих легких.
Ленечка поднялся из-за стола и довольно миролюбиво спросил:
– Мужик! Ты чего?!
– А ничего! Мне она… – он теперь в мою сторону вытянул свой указующий перст и, истерично хохотнув, продолжил: – всего лишь сломала жизнь! Пустяки, не правда ли?!
– Это твой бывший муж? – спросил Ленечка, натягивая тренировочные штаны.
– Да! Я ее бывший муж! – подскочил к нему Сычев. – Она жила со мной!!! Я ее любил, а она… Она специально меня завлекала, пока ты… где-то прохлаждался!
– Никакой он мне не муж! – отчаянно крикнула я и попыталась встрять между ними. – И никогда не был мужем! Он так просто… никто…
Ленечка аккуратно отодвинул меня в сторону и все еще спокойно спросил Сычева:
– Ну и чего ты хочешь? Подраться?! Так я готов!
Видимо, Саша не ожидал такой Ленечкиной готовности, потому что как-то стушевался. Чувствовалось, что драться он не собирался. Но и сдаваться просто так не хотел.
– А что мне с этой драки? – спросил он. – Даже если я одержу победу, разве Рита ко мне вернется?!
Ленечка, уже теряя терпение, еще раз спросил:
– Ну так чего же ты хочешь-то?!
– Во-первых, я не хочу, чтобы меня называли «так просто» и «никто»! Ясно?!
– Ясно, – ответил Ленечка. – Это можно. Что еще?
– А еще… – Сычев повернулся ко мне. – А еще… у меня только одна жизнь, Рита! И даже если эта не удалась, другой не будет! Неужели ты думаешь, что я позволю вот так запросто рушить ее?!!
– А что же… – жалко пролепетала я, не зная, как закончить предложение. Не спрашивать же его в третий раз: «Чего же ты хочешь?»
– Вы должны заплатить по счетам! И вы заплатите!!
Ленечка все-таки вынужден был спросить:
– Да чего же тебе надо, в конце концов?! Как заплатить-то? Деньгами, что ли?!
– Больше всего я хотел бы, чтобы ты сгинул отсюда!! – выплюнул ему Сычев.
Ленечка снисходительно улыбнулся:
– Это невозможно. Я люблю ее. Да и Рита любит меня. Изменить это никто не в силах. Мы пытались жить друг без друга, но ничего не получается. Да ты, видать, и сам знаешь.
– Изменить в этой жизни можно все! И я это сделаю! Вы еще меня вспомните!! – закончил разговор Саша и, печатая шаг, удалился из моей квартиры.
Я хотела было предложить ему забрать свои вещи, которые так и «жили» на балконе в полиэтиленовом мешке, но поняла, что момент явно неподходящий.
После ухода Сычева ужинать совершенно расхотелось. Мы с Ленечкой сидели за столом друг против друга и с отвращением смотрели в тарелки, на которых покрылись стылым жиром куски любовно приготовленного мной цыпленка-табака с румяной жареной картошкой.
– И все-таки, что это за тип? – после длительного молчания спросил Ленечка.
– Это не тип. Это Саша Сычев. Он преподает историю в нашем университете, – ответила я.
– Мне все равно, что он преподает! Тебе он кем приходится?
