ведь тоже не пятнадцать лет, нужно и отдыхать иногда, но где там! Егор Сергеевич решил, что трехчасовое лежание на полу должно быть вознаграждено сполна нежным телом любимой жены, и никак иначе. Марина, правда, не особенно сопротивлялась – занятия любовью с Егором всегда доставляли море удовольствия. Лежа в его объятиях, уставшая и довольная, она была абсолютно счастлива.
– Малыш, нельзя быть таким офигенным любовником, я могу умереть под тобой, – Марина прижалась к его телу и провела языком по груди.
– Господи ты боже мой! – засмеялся Егор. – И кто бы это сказал-то, уж не моя Коваль, точно! Ты сама способна загнать на тот свет кого угодно своим темпераментом, отсутствием комплексов и чувства меры!
– Пойдем в джакузи или в бассейн, хочу в воду, – пробормотала Марина.
– Вставай тогда, лентяйка! Прикидывалась тут беспомощной, чтобы беспрепятственно гаситься с Хохлом?! – шутливо зарычал Малыш, хватая ее и тиская, словно она – плюшевая игрушка. – Мне точно пора лупить тебя каждый день, просто для острастки, чтобы не путала, кто твой муж, и не отдавала свое сладкое тело кому попало!
– Прекрати, а? – попросила Марина серьезно. – Ты ведь знаешь, что я не делала этого!
Она попыталась встать, но проклятая правая нога не желала подчиняться голове, подворачивалась и дрожала, и Коваль неожиданно расплакалась от злости.
– Ну, здравствуйте! – развел руками Егор. – Тебя что, прорвало сегодня? Сейчас-то что случилось?
– Нога, Егор… она совсем чужая, как протез…
– А ты, как обычно, хочешь все и сразу? Детка, и так все просто отлично, нужно еще подождать немного, массажи и все остальное. Пока с палкой походишь…
– Спятил совсем?! – заорала Марина, представив, как будет выглядеть с палкой. – Я что тебе – старуха Шапокляк?!
– А с чего ты взяла, что она с палкой ходила? – удивился Егор. – И потом, это же не навсегда, временно. А, кроме того, палкой ведь и врезать можно, если достанут! – подмигнул он, ущипнув ее за грудь.
– Врезать я и рукой могу без проблем, а как на люди с костылем-то покажусь, ты подумал? – Коваль села на постели и по привычке потянулась за сигаретами, но вспомнила, что Юрка так и не успел отдать их. – Егор, дай свою, а то я вчера все высадила.
Он поморщился недовольно, в последнее время стал притеснять ее потихоньку за курение, но сигарету принес, и Марина закурила с наслаждением.
– Вернемся к нашим баранам, – вспомнил Егор. – Я так и не понял, по какому поводу пришлось мне полежать на брюхе, а?
– Сама хотела бы знать. Ночью в «Шаре» некто завалил Печатника, естественно, записки не оставил, благодарить некого. Зато проблем у меня теперь добавилось! – Коваль затянулась поглубже, выпуская дым колечками. – Если честно, я начала подозревать Хохла, но у него алиби…
– Подозреваю, как его зовут, это алиби! – невесело усмехнулся Егор.
– Нет, постой! – прицепилась Марина. – Я устала тебе повторять – мы разговаривали с ним до четырех часов почти, и это все. А вот ты сам-то куда рванул?
– Сказать? Или сама догадаешься?
– Понравилось? – мрачно спросила она, не глядя на него.
– Родная, да ты о чем? Конечно, нет! – захохотал Малыш, повалив ее на постель и навалившись всем телом сверху. – И грудь маленькая, и ноги не такие длинные, и секс беспонтовый! Ты бы со скуки умерла!
– Сволочь ты, Малышев!
– Сам удивляюсь! И что характерно – все время о тебе вспоминал, лежу на ней, а вижу тебя, – признался он, сдергивая простыню и приникая к груди. – С тобой никто не сравнится, детка, даже нет смысла искать… повернись-ка…
Странная семейка, другим не понять, да и не надо никому, наверное, они изменяли друг другу совершенно открыто, рассказывали об этом, чтобы никто не сделал этого за них, а потом до потери рассудка любили друг друга, словно эти измены заводили их, хотя куда, кажется, сильнее-то…
– Ты страшная женщина, любимая моя жена, – выдохнул довольный и расслабившийся Малыш, когда Марина откатилась от него. – Тебя всегда мало, уже сил нет, а хочется еще и еще…
– Я не виновата, что у тебя такие проблемы! – Коваль вытянулась на кровати рядом с ним. – Ты уже не поедешь в офис?
– Вспомнила! Ночь скоро!
– Пойдем походим по двору, а? Я так давно не ходила сама, мне очень хочется, а Хохла все нет…
– А был бы Хохол, и меня никто и не позвал бы!
– Не говори глупости! – возмутилась Марина, ложась на него сверху. – Я с тобой могу все, что угодно, я и на ноги-то встала из-за тебя, для меня нет ничего дороже минут, проведенных с тобой, Егор, и ты это знаешь!
– Тогда идем гулять!
Минут через тридцать они спустились во двор, где изумленная охрана взирала на удивительную картину – Коваль на своих двоих, опираясь на руку Малыша, тихо бредет по периметру, подволакивая правую ногу… Но ей было наплевать – она шла, шла!
– Малышка, может, отдохнем немного? – заботливо спросил муж, заглядывая ей в лицо, но Марина помотала головой:
– Я не устала! – Однако покрытый испариной лоб и закушенная губа не укрылись от его глаз, он подхватил жену на руки и понес в беседку.
– Все хорошо в меру, дорогая! Кстати, не мешало бы в больницу прогуляться завтра, пусть посмотрят, я сам тебя отвезу, а то соскочишь!
– Я бы и сама могла, с Хохлом…
– Ага, которого ты на раз приболтаешь не ехать никуда! – засмеялся Егор, поцеловав ее в губы. – Он же в твоем присутствии совсем мозги теряет, ему что захочешь можно внушить, а уж тебе-то это вообще не проблема!
– Егор, зачем ты? Хохол нормальный мужик, за меня глотку порвет любому, ты только вспомни – если бы не он, меня бы уже в живых не было. Думаешь, Строгач с Азаматом тогда оставили бы меня на этом свете? Не очень-то я в это верю. И только Хохол не побоялся поднять руку на человека, рядом с которым пробыл много лет. Ради того, чтобы спасти меня, а я-то ему кто? Да, переспали пару раз, ну и что? Мог бы присоединиться к хозяину, но не стал, не смог. Я прошу тебя, не трогай его, ладно? – Марина взяла лицо Егора в свои ладони и заглянула в глаза. – Пообещай мне!
– Детка, у меня такое чувство, что ты влюбилась. Или я не прав?
– Не прав! Только одному человеку на этом свете я говорила о любви – тебе. И сейчас скажу – никогда я не смогу уже полюбить кого-то, у меня есть только ты.
Малыш улыбнулся, и они слились в страстном поцелуе, отрешившись от всего. Даже возвращение из милиции Марининой охраны не отвлекло их друг от друга, они продолжали до тех пор, пока Розан не заголосил на весь двор:
– Нет, вы гляньте – мы, значит, на киче паримся, а она тут семейную идиллию восстанавливает! Коваль, у тебя совесть есть?!
– Нет! – заверила она, оторвавшись от мужа. – Я куда-то отлучилась, когда ее раздавали. Вас, смотрю, отпустили?
– Отпустили, – буркнул Хохол, у которого правая скула отливала фиолетовым, а глаз заплыл.
– Господи, что это у тебя? – спросила Марина, глядя на телохранителя.
– Повздорили немного, – пожал он плечами. – Фигня, пройдет!
– С кем повздорили? – не отлипала Коваль, тяжело поднявшись на ноги со скамейки, на которой сидела, и взяв его за подбородок. – У тебя же глаз кровью затек, Женька! Надо к врачу!
– Пусти, не надо мне никуда, – вырвался он. – Можно, я спать пойду?
– Иди, конечно… – растерянно сказала она, и Хохол быстренько ретировался. – Розан, что произошло?
– Навернул менту какому-то, еле-еле его отмазал, закрыли бы на хрен! – сплюнул тот. – Хорошо еще,
