ходу увесисто шлепнув по заду. – Спать, я сказал!
Декабрь выдался снежный и холодный, а за городом так и вообще настоящая зима стояла – охрана замучилась счищать по утрам снег с дорожек и отгребать от гаражей снежные кучи.
Через три дня Егору исполнится сорок шесть, и Коваль думала об этом, стоя у окна и глядя, как во дворе Хохол растирается снегом после пробежки. Отмечать Егор ничего не собирался, в последнее время вообще стал какой-то нервный, орал на всех, включая жену, но о причинах не говорил. Его партнеры по корпорации решили сами устроить банкет. Марина поддержала, но опасалась реакции мужа, которую предсказать стало сложно.
«О господи, а про наряд-то я и забыла совсем с этими заморочками!» – вдруг вспомнила она. Все, что у нее есть, годилось только для повседневной носки, а вечерние платья Марина уничтожила как класс сразу после того, как обзавелась тростью – глупо надевать платье в пол, когда ноги не держат. Но этот банкет – совсем другое дело, не могла же она появиться на дне рождения мужа в джинсах и водолазке – не поймут Егоровы партнеры. Предстояла утомительная поездка по магазинам, чего неправильная Коваль терпеть не могла.
Вздохнув, она начала собираться. Вошедший Хохол удивленно уставился на хозяйку:
– Мы куда-то едем?
– Прогуляемся по магазинам – мне надеть нечего.
– А ты ничего не надевай – все равно снимет! – ехидно отозвался телохранитель, усевшись в кресло.
– Заколебал! Я же не прошу у тебя совета, в чем идти, я просто сказала, что мы едем по магазинам. Что за привычка пререкаться?
– За то и страдаю. Помочь? – спросил он, видя, как она не может дотянуться до застежки блузки на спине, и подошел сзади, положив руки на плечи.
– Забылся? – спокойно поинтересовалась Марина, не шелохнувшись даже.
– Да, забылся, – его губы коснулись ее уха, обдав горячим дыханием.
– Так будь добр, вспомни.
Застегнув непокорную пуговицу, Хохол отошел от Коваль, уставившись в окно.
– Прекрати страдальца изображать, поехали! – приказала она, беря трость и опираясь на нее.
– Как скажете, хозяйка!
Если бы не нужда, ни за что Марина не согласилась бы на эту каторгу, и раньше-то не особо любила походы по магазинам. Имея чутье, она почти сразу и безошибочно могла найти нужную вещь и не проводить за этим занятием много времени, а уж теперь и подавно раздражали ее бестолковые продавщицы, пытающиеся навязать свой вкус. Вернее, его отсутствие. Странное дело – чем дороже ценник в бутике, тем хамовитее и безвкуснее в нем продавцы, просто рок какой-то! Марина же четко и ясно объяснила, что нужно, неужели так трудно просто выслушать и попытаться вникнуть в суть просьбы? «Блин, надо было ствол прихватить для скорости процесса!»
Наконец в седьмом по счету магазинчике попалась более или менее толковая девочка, быстро отыскавшая именно то, что Коваль просила, – узкие черные брюки с низким поясом и блузку из органзы, совершенно такую же, как была у нее когда-то, только черную, а не белую. Примерив все это, Марина осталась довольна и позвала Хохла, чтобы оценил.
– Зачем тебе мое мнение, ты Малыша спроси потом!
– Не хами! Я у тебя хочу спросить. Нравится?
– Мне все нравится, – буркнул он. – А под эту тряпку ничего не положено надевать?
Тряпка стоила восемьсот баксов, чистое безумие, и надевать под нее лифчик Коваль считала кощунством, но что понимал в таких вещах ее уголовник? Марина кинула на него возмущенный взгляд и повертела у виска пальцем:
– Ты больной? Конечно, нет!
– Значит, работенки прибавится! – констатировал он. – Один могу не успеть, придется брать Данилку.
Она захохотала, понимая, что именно имеет в виду телохранитель – проще выйти голой, не так шокирует публику.
Оставалась единственная проблема – туфли. Носить любимые шпильки Марина теперь не могла, а других не признавала, но что делать, придется пожертвовать имиджем ради здоровья. С этим пошло веселее – черные, баснословно дорогие лодочки без каблука она нашла сразу, просто взглянула на стойку и поняла – они. Вот и все, прическу и макияж сделают девчонки из «Бэлль». Коваль могла проводить огромное количество времени только в салонах нижнего белья, не понимая, как женщины гуляют по магазинам сутками.
Нагрузив Хохла пакетами, на что он недовольно фыркнул, мол, не по понятиям, Марина, пропустив это мимо ушей, велела Юрке ехать в офис.
– Ты можешь хоть раз проехать мимо этого места, а? – спросил телохранитель, забросив в багажник покупки так, словно это были китайские шмотки, а не дизайнерские вещи.
– Нет, не могу, я соскучилась по Розану! – засмеялась Марина.
– Да, что-то он целых три часа не звонит и помощи не просит! Наверное, ничего не случилось!
– Прекрати, чего ты сегодня меня цепляешь? – возмутилась она, и Хохол, подняв перегородку, повернулся к ней и зашептал:
– Потому что видеть не могу, как ты стараешься угодить ему! Чертов банкет – все будут пялить на тебя глаза, завидовать Малышу и слюни пускать, а я…
– А ты будешь молча стоять за моей спиной и знать, что, кроме Малыша, еще и ты был со мной, – перебила она, закрыв его рот рукой. – Ведь ты это помнишь, да?
– Помню. Я все помню, Маринка, все, что со мной ты делала и что я делал…
– Значит, у тебя есть преимущество перед всеми! И хватит, Женя, я очень тебя прошу!
В офисе, к Марининому удивлению, все было в полном порядке. Розан отчитался обо всех делах и поинтересовался:
– Готовишься?
– К чему? – не сразу переключилась она.
– К банкету, к чему ж еще!
– Так, влегкую.
– Ага, – заржал Хохол, – полдня по магазинам меня таскала, как лоха последнего, и еще авоськи носить заставила! Видал бы ты, братуха, какую она тряпку купила – это ж беспредел какой-то: стекло просто! Лучше бы совсем голой вышла, меньше народу бы чавки разинуло, чем так!
– Достал ты меня уже! Надо будет – выйду голой! – отрезала Коваль, взяв со стола чашку кофе.
– Мне интересно, Малыш-то что на это скажет? – не унимался телохранитель. – Я бы свою бабу в таком виде никуда не выпустил!
– Ты ее заведи сначала, бабу-то свою, а потом уж не выпускай никуда, – не утерпела Марина, заметив опасный блеск в его глазищах. – На чужих-то жен вы все смелые рот разевать!
Марина тяжело поднялась и, опираясь на трость, пошла к выходу.
– Коваль! – окликнул ее Розан, и, когда она обернулась, сказал: – Выглядишь потрясно, ништяк просто!
– Спасибо, дорогой!
– Нет, без базара – классно смотришься!
Она кивнула и вышла, услышав, как в кабинете Хохол говорит Розану:
– Не говори ей больше про это, она переживает – девка ведь, как ей хромой-то на люди? И так молодец, держится. Блин, почему не фартит ей так, а?
– Может, наоборот, фартит – в который раз живая осталась, – отозвался Серега. – А нога – да и хрен с ней, с ногой, – ходит ведь, и ладно.
Это он верно подметил: фартило так фартило – сколько раз уже могла оказаться там, откуда не возвращаются, а вот, поди ты, живет! Да, хромает, но живет, и это главное. У нее все есть в этой жизни, пусть не всегда по праву она этим владеет, но так вышло – кто смог, тот и ухватил, все так живут, и Коваль не исключение.
