поздравила. Фиселла кажется удивилась. Остальные ребята намеренно не замечали ее. Наташа смотрела мимо, словно Фиселлы вообще не существовало на этом свете.
В бутик мобильной связи входит девушка. В нем никого, и только у прилавка скучает парень. Однако его скуку, как рукой снимает, когда он видит посетительницу: стильную девушку с ладной фигуркой и волосами собранными в высокий «банан». Парень подходит к ней и что-то говорит. Девушка качает в ответ головой, разглядывая сотовые телефоны. Парень продолжает, что-то спрашивать, поедая посетительницу глазами, явно флиртуя, пока она, холодно не взглянув на него, не покидает салон. Этот продавец- консультант здорово смахивал на молодого Мики Рурка, а в девушке, Ника с трудом узнала Фиселлу, то есть себя.
Поздний ненастный вечер. Фиселла идет мимо глухих гаражей. Так короче добираться из института до студенческого общежития. Из-за гаража кто-то выходит, преградив ей дорогу. На узкой дорожке, с двух сторон поросшей полынью и лопухами, разойтись невозможно. Фиселла останавливается перед незнакомцем, склонив голову на бок, словно спрашивая: «Что тебе?». Человек, с блеснувшим в руке ножом, шагнул к ней, а лицо девушки вдруг исказилось хищным оскалом.
Она вошла в комнату в общаге, когда Наташа зубрила, склонившись над своими учебниками и конспектами, которыми был завален весь стол. Она даже не подняла головы, но когда поверх учебника шлепнулась крупная денежная купюра, с удивлением подняла глаза. Фиселла улыбалась ей не смотря на то, что ее губа была рассечена, и Наташа, откинувшись на стуле, озадаченно разглядывала синяк под глазом подруги.
Этот самый синяк осторожно целует Женька, едва касаясь его губами. Эльфийка, прикрыв глаза, с удивлением впитывает его нежность, с недоверием, прислушиваясь к своим ощущениям.
Фиселла сидит в постели, опустив книгу на одеяло, задумчиво смотря перед собой. Нике видно те строчки которые только что прочла эльфийка: «Самое важное в этом мире не столько то, где мы находимся, сколько в каком направлении движемся».
В комнату смеясь вбегают Женька и Фиселла. Она в белом свадебном платье. Отросшие волосы украшены белыми цветами. Женька спрашивает:
— Ты счастлива?
— А ты? — в свою очередь спрашивает его эльфийка.
— Очень, — улыбается Женька.
— Вот ты и ответил на свой вопрос, — смеется она. — А теперь иди, мне надо привести себя в порядок.
— Только не долго… — просил Женька, когда Фиселла смеясь выталкивала его за дверь.
Оставшись в комнате одна, эльфийка подходит к зеркалу и пристально смотрит на свое отражение. Потом протягивает руку и прижимая ладонь к ее поверхности, шепчет:
— Меровенлит…
В шатре тихо, лишь потрескивает костерок. Зуфф и Дорган сидят на своих местах, смотря на неподвижное тело монахини. Вот оно пошевелилось и вздрогнуло. Дроу безучастно наблюдал, как монахиня поднимается, опираясь на дрожащие руки и непонимающе оглядывается вокруг. Она села ни на кого не глядя и хрипловатым голосом прошептала:
— Меровенлит.
Потухший взгляд дроу прояснился, он недоверчиво и пристально вглядывался в монахиню.
— Ника?
Монахиня потерла лоб.
— Меровенлит, — снова повторила она.
— Ника! — рванулся к ней Дорган.
Спроси его сейчас, откуда у него такая уверенность в том, что перед ним Ника, он бы не смог вразумительно ответить. Он знал, что это Ника и все.
— Ты смотришь сердцем, дроу. Глазами многого не увидишь, — одобрительно проговорил мудрый орк.
— О, Аэлла! — прошептал Дорган и, сделав над собой усилие, остался на месте, так и не перебравшись к Нике, как того хотел.
— Что такое «меровенлит»? — кашлянув, спросила она эльфа.
Но Дорган, похоже, не слышал ее, оглушенный произошедшим. Какое-то время он сидел молча.
— От кого ты это услышала? — поинтересовался он. — Кто тебе это сказал? «Меровенлит» на дровском означает «не мешай».
— Фиселла сказала… — печально посмотрела не него Ника. Похоже он был не рад, что она осталась.
Неужели все настолько плохо и чувства Доргана к ней остыли. А, может быть, этим утром она умудрилась растоптать то, последнее, что еще теплилось к ней в его сердце? Может быть, он уже тяготится ею и желал бы, чтобы она поскорее вернулась в свой мир и тогда он мог бы считать свой долг выполненным. Как бы то ни было, она все равно должна сказать, что вернулась из-за него. Но он опередил ее.
— Ты осталась из-за Ригана? — глухо спросил Дорган.
— Ригана? — не поняла Ника. — Причем тут он?
— Но ребенок, который будет у тебя и у Ригана… — с ухмылкой начал было Дорган и осекся, увидев на лице Ники не поддельное изумление.
— Кто будет? У кого? У Ригана?! Ты посмотри, что делается. Надо же! Кто бы мог подумать! — ошеломленная Ника только качала головой. В этом мире возможно и такое?
— Дитя, которое носит под сердцем эта женщина — твое. Ты его отец, — вдруг произнес Зуфф.
— Ты не понимаешь о чем говоришь, орк! — высокомерно бросил ему Дорган. — Смертная не может понести от эльфа. Это ребенок рыцаря.
— Даже если бы Ника Караваева захотела вознаградить рыцаря своей любовью, то все равно не смогла бы зачать от него. Для этого у них не было времени.
— Ты сам не знаешь о чем толкуешь! Замолчи! — с исказившимся лицом выкрикнул Дорган.
— Не ты ли молил о чуде, дроу? О том, чтобы твое сердце познало наконец любовь. И когда в разных мирах два сердца стукнули одновременно, Вселенная вняла твоей безмолвной мольбе. Любовь — это дух чуда, а сама она величайшее откровение, какое только может открыться как смертному, так и бессмертному. Вы оба совершили невозможное, зачав дитя.
— Замолчи! — прошипел дроу, прижав кулаки ко лбу, склоняясь до пола. — Замолчи, животное! Ты все лжешь, лжешь и лжешь!
Орк лишь покачал головой. Бусины, прикрывавшие его физиономию, заколыхались.
Ника переводила взгляд с одного на другого, не понимая с чего вдруг разгорелся скандал. Ребенок еще какой-то.
— Нет! — упрямо повторял Дорган. — Это дитя Ригана!
Смотреть на его отчаяние было тяжело, и тут до Ники начало доходить, что разговор идет о ней, точнее не о ней, а о ее… Нет! Это невозможно! Ведь ей же всю дорогу говорили, что… Ее бросило в холодный пот: так вот в чем причина всех ее недомоганий. Господи, да если бы она только догадывалась об этом, разве прыгала так и скакала. Прижав ладонь к животу, Ника принялась вспоминать: одевала ли она в монастыре те ужасные панталоны, что им выдала сестра кастелянша на женские ежемесячные неприятности. В последний раз подобные неудобство случилось в Иссельрине. Нет, кажется в Олдсе, но точно перед Шедом. А в шатре бушевал скандал.
— Ты все это время цеплялся за мысль, что он не твой…
— Да, орк! Да! Это дитя не может быть моим!
— Но это так!
— Нет! — Дорган с размаху обрушил стиснутые кулаки о землю… — Нет! Это значит пророчество сбылось!
— Оно и сбылось, — кивнул орк.
— Нет!
— Оно сбылось в тебе, лорд Дорган и твое дитя ни при чем. Не ты ли эльф — потомок первых дроу,
