— Не один Грег может брать силу из крови, — коротко бросил я.
— Вот как, — на скулах Дориана заходили желваки. — И скольких ты собрался убить ради этого?
— Не я, — я покачал головой. — Многие ради победы пожертвуют жизнью добровольно.
— Пожертвуют? — Погонщик недоверчиво хмыкнул. — Ну даже если так, сила ведь нужна тебе сейчас.
— Сейчас я справлюсь и сам, — поправил я. — Сила понадобится мне через несколько лет.
— Велиар, через несколько лет Грега будет не остановить! Даже я это понимаю, а ведь я не Архимаг! Да и… какого демона ты задумал?
— Я заточу его в каменную тюрьму, — медленно ответил я. — Проклятье скреплю своей кровью, и Грег не сможет его избежать. За несколько лет он ослабнет, а люди будут жертвовать силу мне. Ее хватит, когда я вернусь.
— И ты готов несколько лет ждать в заточении? Вне жизни? Безумец, это в сотни раз хуже смерти!
Во взгляде Погонщика я впервые увидел страх.
— Моя жизнь сейчас, вот что хуже смерти, — я поджал губы. — Я пойду на что угодно.
— Вернуть тебя сможет только смерть кровного родственника. И ты так просто готов пожертвовать кем-то из них?
— Мои родственники отказались от меня многие годы назад, и мне нет до них никакого дела, — я равнодушно посмотрел на Погонщика. — Так что ответ на твой вопрос — да. И да, ты прав. Я безумен. Поэтому перестань задавать глупые вопросы и просто отвези меня на Плато.
Дориан был сильным магом, но дрогнул и отвел взгляд.
— Ты не выдержишь столько силы, Велиар, когда она обрушится на тебя, — тихо сказал он. — Ты Архимаг, но не Архивампир. Тебе понадобится проводник.
— Проводник? — Я нахмурился.
— Знаешь, как мы общаемся с драконами? — Дориан отстраненно посмотрел в окно. — Погонщик отдает частичку себя новорожденному дракону. Эта часть сживается с ним, становится проводником между нами.
— Предлагаешь мне сделать то же с тем из родственников, которому предстоит умереть?
— Да. Но у нас переход происходит практически сразу, а твоей частичке надо будет прожить жизнь. Неизвестно, что и как будет, Велиар. Знаю только, что судьба направит ее по твоему пути. Твои страдания, твой выбор она пройдет еще раз.
Я криво улыбнулся.
— Хуже, чем есть, уже не будет. Я пережил все это, и что там случится с частью меня, мне не интересно, тем более, ей все равно предстоит умереть. Грег будет уничтожен, и это главное. У моего брата трое детей, на кого-нибудь скину, а через несколько лет можно будет завершить начатое. Говори, что делать, Дориан.
Когда я пришла в себя, за окнами постоялого двора уже стемнело. Народа в зале прибавилось, вокруг стоял неровный гул, слышался смех, а кое-где и ругань. Я цеплялась за звуки, выхватывала мутным взглядом окружающих, стараясь избавиться от чужих воспоминаний. Еще несколько таких приступов, и я окончательно потеряю себя…
— Как вы, госпожа некромант? — Раздался рядом испуганный голос Гвидора. — Вам плохо? Может, лекаря сыскать?
— Не надо, — отказалась я, с трудом выговаривая слова. — Хуже, чем есть, уже не будет.
Взгляд упал на хмурого Погонщика. Он ведь видел все, видела его глазами и драконша. Вот только что они решили?
— Идти сможешь? — Спросил Нараот.
На меня он не смотрел.
— Смогу.
— Тогда пошли, — Погонщик поднялся.
— Нара, а как же деньги? — Засуетился купец. — Сколько тебе…
— Я не возьму ни монеты, — отрезал Нараот. — За этот полет уже заплатили высокую цену. Очень высокую.
Сказав это, Погонщик направился к выходу. Я последовала за ним, стараясь не спотыкаться на ходу: от слабости сильно кружилась голова. А растерянный Гвидор замер за столом, даже не делая попытки пойти за нами.
Мы вышли из таверны, но вопреки ожиданиям Нараот направился не на восток, а на север.
— Мы идем к северным воротам? — На удивление сил у меня еще хватало. — Почему?
— Она прилетит туда, — неохотно пояснил Погонщик. — До Лощины еще ехать, а я так понимаю, это для тебя небезопасно.
— Спасибо вам, — тихо поблагодарила я.
— Не за что, — Нараот холодно мотнул головой. — Я всего лишь заканчиваю то, что начал один из моих предшественников. Это не моя воля, это воля драконов.
Сказав это, он ускорил шаг. Я старалась не отставать, одновременно сражаясь с усталостью и возвращающейся болью от ожогов. Ничего, скоро все это кончится. Уже скоро…
Так, в молчании, мы подошли к закрытым воротам. Нараот бросил на меня скептичный взгляд, и, видимо что-то для себя решив, кивком показал держаться позади. Общаться со стражей он решил сам.
— Что-то вы припозднились, — недоуменно качали головами стражники. — С закатом мы обычно никого не пропускаем.
— Хорошо, — не стал спорить Нараот. — Тогда моему дракону придется приземлиться здесь. Вы не против, если я сошлюсь на ваши слова, когда Глава Кровеля Василевс спросит меня о паре-тройке разрушенных зданий?
— Ка-акому дракону?
От пронзительного клекота с неба я вздрогнула и инстинктивно вцепилась в руку Погонщика, да и стражники как-то побледнели.
— А вон тому, — хмыкнул Нараот, освобождая руку. — Ну так как? Вы нас пропускаете, или есть возражения?
Возражений не было.
Мы перешли мост и направились к полю. Одновременно с неба скользнула огромная тень и опустилась неподалеку от нас. Темная Драконша. Она косила на меня все тем же желтым взглядом, но особой неприязни от драконши уже не чувствовалось. Ну и на том спасибо. Жаль, что драконы не переносят некромантов, мне она нравилась.
Словно уловив мои мысли, Драконша отвернулась.
— Переживает, — Погонщик недовольно покачал головой и первым взошел на крыло.
Я поднялась за ним, села на теплую циновку и устало прикрыла глаза. Еще немного и отдохну. Освобожусь от этого бремени, от погонь и несправедливости. Еще немного, и я буду свободна.
«Посмотри лучше, какое небо, Адель! Чистое, ясное, бесконечное!».
Бесконечный полет…
Вспышки-воспоминания, чужие, но более реальные, чем собственные. Да, пора это все закончить, давно пора. Велиар рассчитывал на несколько лет, но ребенка, которого он выбрал, забила камнями толпа. А потом частице Архимага не за кого было зацепиться: следы последнего из Антеро затерялись среди Инквизиторов, отрезая любое на него влияние. Велиар пробыл в заточении очень долго, гораздо дольше, чем рассчитывал, пока его тени не удалось найти кого-то. Найти меня. Так какого же Велиара я освобожу? Безумца? За столько лет заточения остались ли у него хоть крохи разума?
Я помнила, с каким равнодушием Велиар отказался от своих родных. Да, у него были на то причины, но… с таким же равнодушием он отказался и от части себя. Многоликая оказалась права: для того, чтобы изменить судьбу, необходимо переступить черту человечности. И Велиар ее переступил. В своем желании исполнить предназначение, он пожертвовал и собой и мной. И потому я должна умереть, несмотря на то, что появился кто-то, кто мне не безразличен.
