– Горячий обед, – уточнила Симона. – Приготовленный в тот же самый день.
– Я уведомлю прислугу о твоем пожелании.
На несколько секунд девочка умолкла, как видно, достигнув предела мечтаний, после чего отважилась вторгнуться в сферу совсем уж невозможного.
– А еще я хочу настоящую кровать, – с ликующими нотками в голосе провозгласила она. – Которая будет только моей.
– У тебя будет отдельная комната с большой кроватью, и ты сама ее выберешь.
Симона вдруг прищурилась:
– Никто за просто так не раздает башмаки, еду и кровати. Что ты от меня за все это потребуешь?
– От тебя ожидается, что ты будешь с радостью и прилежанием усваивать новые знания.
– Какие еще знания?
– Ты должна научиться читать, писать, производить элементарные арифметические действия…
– Да на черта мне это нужно?
Прежде чем Дрейтон успел ответить, Кэролайн в очередной раз поспешила разогнать вновь сгущающиеся тучи конфликта.
– Симона, дорогая, – мягко сказала она, – все леди должны уметь читать, писать и считать. Это необходимо для ведения хозяйства и крайне важно, когда что-то покупаешь или продаешь.
– Кроме того, – сухо добавил Дрейтон, – светская дама должна уметь поддерживать беседу, которая была бы интересна окружающим.
Стиснув зубы, Кэролайн мысленно пообещала себе, что она и пальцем не пошевелит, чтобы помочь Маккензи, если Симона вдруг вцепится ему в глотку. Между тем сестра спросила:
– А если у меня ничего не будет получаться?
– Тогда ты не будешь есть, – тотчас же ответил Дрейтон. – И еще я отберу у тебя башмаки.
Склонив голову, Симона втянула воздух сквозь зубы. Кэролайн положила ладонь ей на колено.
– Он шутит, – заверила она. – Причем не слишком удачно. Все у тебя получится, я вижу, что ты смышленая девочка. А что касается светского этикета, то мы вместе будем мучиться, осваивая его.
Симона бросила на Дрейтона неприязненный взгляд, после чего демонстративно переключила все свое внимание на Кэролайн.
– А что такое светский этикет?
– Ну, это предписания, как настоящей леди следует двигаться, присаживаться, разговаривать…
– Как заставить расступиться воды Красного моря, – присовокупил Маккензи.
Они обе проигнорировали его реплику, и Кэролайн продолжила:
– Как танцевать и при этом не оттоптать партнеру ноги, как обмахиваться веером, не задевая носов окружающих… ну, и тому подобное. Кстати, ты умеешь вышивать? И вообще работать иглой?
– У меня никогда не хватало терпения на такую ерунду.
Вот оно как? Однако у Симоны, несомненно, должны иметься, какие-то хозяйственные навыки. В конце концов, она девочка, и ей уже четырнадцать.
– А чем ты занималась днем и по вечерам?
– Днем я обычно ходила на Темзу, особенно после хорошего прилива, и шерстила там вдоль берега.
– Ну и ну! – поразился Дрейтон. – Даже вообразить себе такого не могу!
Кэролайн же, напротив, легко представила Симону, бродящую по щиколотку в речном иле и высматривающую что-нибудь более или менее ценное, оставленное ушедшей водой.
– По утрам я прибиралась за девочками и их клиентами, чтобы расплатиться с долгами, которые моя мамаша брала у Эсси. А по вечерам… по вечерам я пряталась, чтобы никому не пришло в голову напялить на меня платье и выставить на продажу. Я играла где-нибудь в кости, а еще Джон учил меня орудовать ножом.
– Предполагаю, – со вздохом произнес Дрейтон, не отрывая взгляда от окна, – что этот Джон отнюдь не шеф-повар в ресторане.
– Нет, он срезает кошельки, и очень ловко.
– Да уж… И почему меня это не удивляет?
– Лучше бы спросили у себя, ваша светлость, – подала голос Кэролайн, раздраженная надменностью Маккензи, – почему вы такой невыносимый сноб. Мы не виноваты, что нас не воспитали придворными дамами. Учитывая обстоятельства своего происхождения, мы достигли того, чего могли. Не наша вина, что у папочки лишь под конец жизни проснулась совесть и он решил обременить вашу жизнь нами.
Симона открыла было рот, желая что-то сказать, но Кэролайн, не отрывая взгляда от Дрейтона, подняла руку, призывая девочку к молчанию. Ей не хотелось, чтобы лорд Райленд, образно говоря, соскочил с крючка.
Прошло, наверное, не менее минуты, прежде чем Дрейтон, глубоко вздохнув, повернул наконец голову и посмотрел Кэролайн прямо в глаза.
