— Та, та, та, — напомнил о себе хозяин, — вы отчень смелый дамы. И у вас отчень умный птица, — он снова покосился на клеточку с Кешей, который помалкивал, наслаждаясь покоем и чищеным арахисом, — с отчень хороший немецкий произношение, но с Бледный Эрик не надо шутить, особенно в полный луна. Был такой девушка, Маргит Улле, она тоже шутить над Бледный Эрик и ходить мимо замок в полный луна… И вот она лишается чувств, и ее найти, когда утро, совершенно без всяких чувств, и с, как это, которое на голове.., а, это ее волосы, так они были совсем белый. А ее лицо было пять царапин, пять след от когтей.
— И когда это было? — поинтересовалась скептически настроенная Надежда.
Ей уже надоело слушать байки и хотелось спать, а завтра с утра заняться делом.
— О, этта было.., как это, за два год до Первый мировой война…
— Ну, вот видите, с тех пор, я думаю, активность Эрика значительно снизилась, и потом Маргит Улле была в то время более молода и хороша собой, а нами ваше привидения вряд ли заинтересуется, разве что захочет поболтать о прошлом.
— О нет, нет! — галантно воскликнул хозяин. — Вы отчень отчень молодой и превосходный дамы. И вам надо сильно опасаться Бледный Эрик. Его опять много видеть этот год, даже не в полный луна.
Надежда решила не развивать тему, чтобы не увлекать хозяина в дебри воспоминаний, и намекнула на обещанный ночлег. Хозяин проводил их в небольшую уютную комнатку позади кафе, где они нашли две аккуратно застеленные постели и старинный фаянсовый умывальник.
Они так устали, что заснули, едва соприкоснувшись с подушкой.
Утро было ясным, как мордочка свежеумывшегося котенка. Дамы привели себя в порядок и вышли в кафе позавтракать и обсудить планы. Хозяин вынес им омлет с ветчиной и кофе. Он выглядел чрезвычайно встревоженным. — — Я говорил вам вчера, любезные дамы, что Бледный Эрик есть весьма опасен.
— Говорил, говорил, — при свете дня и при виде обильного завтрака Алка взбодрилась и решила наплевать на Бледного Эрика.
— А что, еще кто-то за эту ночь поседел?. — поддержала ее Надежда.
— Вы зря шутить. Отчень, отчень плохие новости. Утром около замок найти совсем мертвый человек, и на его лицо есть пять след от когтей.
— А кто он, кто этот покойник? — встревожилась Алка.
— Никто его не знать. Это не наш, незнакомый человек.
— Господи! — Алка побледнела не хуже Бледного Эрика. — Я должна немедленно его увидеть!
— Не впадай в панику! — одернула ее Надежда. — Не думай плохого, еще накаркаешь! Можем мы увидеть этого незнакомца?
— Та, та, конечно, он есть в доме пастор, там уже приехал офицер полиции из район, расспрашивать свидетель. Если вы узнаете этот человек, это будет отчень хорошо.
Хозяин указал дамам дорогу к дому пастора. Пастор встретил их на пороге и представился. Узнав, что они из Петербурга, он обрадовался и сказал, что учился в свое время в Ленинградском университете. Понимая, что им не до разговоров, он проводил их в полутемный сарайчик, где на длинном столе, покрытом клеенкой, лежал труп неизвестного. Алка собралась с духом и приподняла покрывавшую труп простыню. Надежда с ужасом ожидала слез и воплей, но Алка осталась спокойной. Надежде сбоку были видны только пять царапин, покрывавших лицо покойника. Царапины были очень глубокие, покрытые засохшей кровью. Пастор, наблюдавший за Алкой, вздохнул с облегчением:
— Слава Создателю, вы не узнали в погибшем близкого человека. Смерть — это всегда ужасно, особенно безвременная смерть, но когда она входит в ваш дом… Но опознать этого человека никому не удалось. Посторонних в наших краях мало, были тут недавно археологи из Петербурга, ваши коллеги, но они быстро уехали.
Пастор сказал, что полицейский из района ушел поговорить с жителями деревни, и вызвался показать приезжим замок. Пройдя всю деревню, они миновали небольшое старинное кладбище, затененное вековыми липами, и подошли к замковым стенам. Искать ворота не было надобности — в стенах были такие обширные проломы, что в них можно было не только войти, но и въехать на экипаже или на грузовике — кому что больше нравится.
Двор замка был выложен выщербленными каменными плитами с пробивающейся между ними травой. Посредине находился пересохший колодец, по одну сторону возвышалась хорошо сохранившаяся сторожевая башня — именно ее силуэт увидели путешественницы накануне вечером, подходя к деревне, — по бокам к ней примыкали невысокие полуразрушенные каменные строения, а напротив башни стояла темная громада средневековой церкви. Перехватив взгляд Надежды, пастор грустно произнес:
— К сожалению, у нас нет средств, чтобы отремонтировать и привести в достойный вид замковую церковь. Если бы мы смогли это сделать, епископ освятил бы ее заново.
— Что значит — заново?
— Когда-то это была прекрасная церковь с большим богатым приходом… Но страшные трагические события привели к тому, что церковь эту стали считать.., нечистым местом, она пришла в запустение, и только заново освятив ее, можно было бы вновь восстановить в ней служение Господу.
— Что за трагические события? — не отставала от пастора настырная Надежда, но пастор явно уклонялся от развития этой темы. Сославшись на ожидающие его крестины, он извинился перед дамами, посоветовал им не задерживаться в замке до позднего часа и вернулся в деревню.
— Ну, с чего начнем? — спросила Надежда, доставая заветную фотографию.
— Надя, — Алка была очень серьезна, — ты только не волнуйся, но я должна сказать тебе ужасную вещь.
— Неужели ты опять хочешь есть? — простонала Надежда.
— При чем тут еда? — возмутилась Алка. — И потом, если я действительно захочу есть, то что тут ужасного? Я просто хотела тебе сказать, что тот покойник — Герберт.
— Что? — У Надежды от неожиданности подвернулся каблук, и она чуть не грохнулась на землю. — И ты так спокойно об этом говоришь?
— А что же мне — волосы на себе рвать, что ли? Он мне ни сват, ни брат!
— Конечно, просто я удивляюсь твоим выдержке и самообладанию. Кстати, как ты его узнала, ведь у него вся рожа исполосована, ты уверена?
— Уверена, я с того боку смотрела, где царапин нету, это точно он. Я просто так обрадовалась, что это не Петюнчик, что на всех остальных мне стало глубоко наплевать.
— Кошмар какой! И кто же его убил?
— Неужели Тимофеев?
— Ты с ума сошла! Он же не уголовник какой-нибудь! Скорее всего, сообщники, Библию не поделили.
— Ты считаешь, они ее нашли, пристукнули конкурента и смылись? А где же, в таком случае, мой Тимофеев?
— Не делай скоропалительных выводов, будем искать! Так с чего начнем — с башни или с церкви?
— Давай с башни. — Алка зябко передернула плечами, покосившись на мрачное здание церкви. — Башня выглядит как-то более жизнерадостно. Кроме того, сверху мы сможем все как следует разглядеть.
Они вошли внутрь и начали восхождение по винтовой лестнице. После двадцатой ступеньки Алка начала ныть:
— Эх, зря я башню выбрала, в церкви хоть карабкаться никуда не нужно. Да, Надя, пожалуй, ты права, мучного надо поменьше… Господи, ну когда же мы доверху доберемся!
— Подожди, подожди, это мы еще только на первый ярус поднимаемся!
— Первый? Я уж думала, что скоро конец, а всего-то их сколько, ярусов этих?
— По-моему, четыре, а возможно, что и пять. Но насчет мучного — совершенно с тобой согласна.
Наконец они вскарабкались на первый ярус башни — деревянный круглый настил, со всех сторон окруженный узкими окнами — бойницами. Надежда в волнении сравнивала каждое окно с фотографией… Но ни одно не подходило.
