захлопнул крышку люка, чтобы вывести из игры на время Тимоху, а Надежда, озверев, устремилась к Елене, забыв, что у той может быть пистолет. Так и оказалось. Эта стерва уже успела его вытащить и целилась теперь в Надежду, злорадно усмехаясь. Она отступала, стремясь занять удобную позицию, чтобы держать под прицелом их обоих и, проходя мимо шкафа, споткнулась о гипсовую ногу, которую пожилой тип случайно, а может, и нет, выставил наружу. Елена сделала в воздухе пируэт, пожилой завопил от боли и толкнул ее в спину, пистолет выпал из ее рук, в это время подлетела Надежда и вцепилась Елене в волосы, ощущая при этом небывалый подъем жизненных сил.
Тем временем владелец моторки придвинул тяжелый сундук на крышку люка и пришел Надежде на помощь. Он скрутил Елене руки куском провода, связал и Рустама, хотя тот и не думал сопротивляться, потом вывел из шкафа Алку. Пожилой прихромал сам. Алка, увидев связанного Рустама, издала радостное мычание, подбежала к нему и, поскольку руки ее были все еще связаны, пнула два раза ногой.
Напарник пожилого отодвинул снова сундук с крышки люка, взял в руки огромное полено и встал рядом, выжидая.
Очень скоро крышка приподнялась. Елена закричала:
— Тимоха, не вылезай!
Но Тимохина тупость была беспредельна. Он переспросил: «Чего?» — и высунул голову. Его как следует огрели поленом.
Тимоха посмотрел на него с удивлением, удар его совершенно не обеспокоил.
Мужик огрел его еще раз, и тогда до Тимохи дошло: он поскучнел и с грохотом скатился по лестнице обратно в подвал.
Потом туда же отправили сопротивляющуюся Елену и Рустама, не подававшего признаков жизни. Владелец моторки огляделся с чувством выполненного долга, потом пригласил Алку с Надеждой обратно в шкаф:
— Посидите тут до утра, может, кто на кладбище придет, услышит. А нет, так завтра к вечеру сторож вернется, он у дочери своей в гостях. Вернется, вас выпустит.
— А сами-то куда теперь? Имейте в виду, там у замка полиции полно, далеко не уйдете!
— Пока темно, попробуем. Пошли, папаша, — он потянул пожилого типа за рукав, — домой пора, пропади она пропадом, эта Библия, если из-за нее людей убивают!
— Ну, милые дамы, счастливо оставаться, — сказал пожилой, запирая шкаф.
Надежда решила не бороться с ними, потому что их все-таки двое, а так как они забыли, что у нее развязаны руки, ей это может помочь. Дверцы шкафа закрылись, в замке повернулся ключ, и подруги остались в темноте и затхлости. Алка жалобно замычала, и Надежда поняла, что пришло время заняться своей многострадальной подругой. Она развязала Алке руки и вытащила кляп изо рта, с тоской понимая, чем это ей грозит. Алка немедленно разразилась потоком ругательств, жалоб и причитаний. Пока Алка жалела себя, Надежда старательно обследовала дверцы шкафа. Дверцы были, вероятно, дубовые, и раскрыть их не представлялось никакой возможности.
— Всякое со мной бывало, — вздыхала Алка, — но я никак не думала, что в конце концов умру от голода в старом платяном шкафу. И сухари где-то по дороге пропали…
— Ты бы лучше подумала, как нам отсюда выбраться!
— А сколько человек может жить без еды?
— До завтрашнего вечера протянем, не помрем, а может, кто и утром выпустит.
— Кошмар какой, это же больше суток получается! Если учесть, сколько мы потеряли за это время энергии…
— А ты считай, на сколько ты за это время похудеешь! Ползать по подземельям да еще таскать Кешу…
— Слушай, а где Кеша? Что-то я давно уже его не видела! Кешенька, мальчик мой, отзовись!
— Слушай, не хочу тебя огорчать, но последний раз я его видела еще там, в замке, ты же его сама выпустила полетать.
— Боже, он остался там, он же будет голодать и страдать!
— Почему ты думаешь, что он остался там? Мы же вышли, он мог лететь за нами следом. А попугаи хорошо видят в темноте?
— Он же испугается, у него будет стресс, и могут выпасть все перья!
— Значит, будет лысый попугай! Давай думать, как будем выбираться отсюда, и где твой Петюнчик пропадает, хотела бы я знать?
Надежда еще немного повозилась внутри шкафа, но шкаф был прочен, как банковский сейф. Умели же делать вещи раньше, гардеробчик что надо!
Тем временем Алка, руководствуясь поговоркой «Когда я сплю, я обедаю», сложила вдвое старое пальто и свернулась в уголке калачиком, если это слово могло быть применено к женщине ее комплекции и если занятую ею половину шкафа можно было назвать уголком. Через минуту она уже мирно посапывала. Надежда позавидовала Алкиному легкому характеру и решила последовать ее примеру: усталость последнего дня взяла свое. Сложив, как Алка, какое-то барахло, она попробовала заснуть.
Сон, конечно, не шел.
'Чушь какая, — думала Надежда. — Сижу в старом запертом шкафу, а шкаф — в сторожке, а сторожка — на кладбище.
Кому рассказать, никто не поверит! Вот до чего довела меня неуемная любовь к приключениям. Наверное, Саша прав — я ужасная авантюристка по натуре, а с виду и не скажешь. И как он только со мной живет?'
В шкафу раздавались непонятные скрипы, шорохи и потрескивания. Надежда с затаенным страхом подумала, не живут ли в этом шкафу кроме двух немолодых авантюристок еще и мыши, и на этой мысли неожиданно заснула.
Снилась ей Африка, жаркий полдень на берегу полноводной реки. И, как полагается в любой приличной африканской реке, на мелководье плескались бегемоты. Один из бегемотов вышел на берег, подошел к Надежде и грустно сказал:
— Петю-юнчик, где же ты!
— Не падай духом, — пристыдила Надежда печальную бегемотиху, — мы уже его почти нашли.
Бегемотиха Алка тяжело вздохнула и улеглась рядом с Надеждой, та хотела было отодвинуться, но бегемотиха навалилась на нее всем весом и заснула.
Надежда проснулась оттого, что было трудно дышать. Это Алка во сне перекатилась к ней ближе и придавила ее в углу.
«Ни в коем случае нельзя рассказывать Алке, что я видела ее во сне бегемотихой. На всю жизнь рассоримся!»
В следующий раз она проснулась уже утром и принялась будить Алку. Как всегда, это было трудной задачей.
— Алка, просыпайся! Не дома на диване спишь! Выход надо искать!
Алка в ответ пробормотала длинную неразборчивую фразу о страдательных причастиях и перевернулась на другой бок.
— Слушай, ты, страдательное причастие прошедшего времени! — окончательно разозлилась Надежда. — На работу пора!
Последний аргумент подействовал. Алка села, как подброшенная пружиной, и вылупила на Надежду глаза.
— Сейчас иду! Кофе поставь! Ой, Надька, это ты! А где это мы?
— Как и были, в шкафу.
— О Господи! А мне спросонья показалось, что на работу идти надо. Померещится же такое!
— Проснулась, теперь давай соображать, не сидеть же тут до вечера. С утра да на голодный желудок думается хорошо, и вот я тут надумала, что, возможно, есть отсюда какой-то потайной выход.
— Опять подземные коридоры!
— Нет, не то. Ты не заметила в темноте, какая была сторожка?
— Как это «какая»?
