Но смогла бы она утаить это от него? Не было ли у него права знать, что из его семени появится живое существо? Она прикусила губу, подумав о горькой иронии такой ситуации. Раньше ей бы такое и в голову не могло прийти.
– Что ты хочешь? – осторожно спросила она.
– Не знаю, – сказал он просто.
Впервые за всю его восхитительную и могущественную жизнь он делал подобное признание. Присев на диван, он внимательно на нее посмотрел, в черных глазах застыл вопрос.
– Ты так и не сказала мне, на каком ты сроке.
– Почти пять месяцев.
– Пять месяцев! Уже? – спросил он нетвердым голосом.
– Да, живота пока не видно.
Она встретилась с ним взглядом и ощутила, что он не сводит с нее глаз.
Это было запрещенным оружием. Если бы он не появлялся хотя бы еще немного, она бы отвыкла от него. Но она, к сожалению, не успела этого сделать.
– Время быстро летит, когда наслаждаешься жизнью, – саркастически заметила она.
Неужели такой большой срок? Наверное, она забеременела в самый первый раз, еще до Рима. Он вспомнил, как был неосторожен, когда хотел заняться с ней любовью в первую же встречу. Но тогда она остановила его.
Он нахмурил брови. Как могло пройти незаметно столько времени? После того как она сообщила ему новость, он ушел с головой в работу. Видимо, это было для него своеобразной терапией. Все это время Лука ждал от нее финансовых требований, которые, по его мнению, обязательно должны были последовать. Он вспоминал, что уже подготовил для нее тест, ожидая ее звонка, потому что имел право на это. Он всегда проверял людей, как в профессиональной, так и в личной жизни, ставя слишком высокие планки и ожидая, что им никто не сможет соответствовать. Ева смогла.
– В любом случае, – она сделала над собой усилие, чтобы ее слова звучали по—деловому, потому что все сводилось к одному, – если ты беспокоишься о финансовой стороне вопроса, то не волнуйся, я справлюсь. – Она бодро ему улыбнулась. – Или тебя интересует что—то еще?
Он скептически посмотрел на нее.
– Ты думаешь, дело лишь в деньгах? Ты надеешься, что я выйду из этой двери, не оглянувшись, и забуду о своем ребенке?
– О своем ребенке. Сильные слова. Страшные слова.
Но Лука и был сильным и страшным человеком.
– Я абсолютно ни на что не надеюсь. И никогда не надеялась, – добавила она.
У него хватило вежливости промолчать.
– Ты лучше расскажи мне, на что ты надеешься? На что—то вроде контракта, я полагаю?
– Контракт! – яростно повторил он. – Какое противное слово!
– Ну, может, оно и противное, но весьма уместное, – язвительно сказала она. – В конце концов, наше хорошенькое дельце принимает плохой оборот, разве не так?
Он встал, подошел к тому месту, где она сидела, и присел рядом. Если бы это была другая женщина, он бы обнял ее, приласкал, успокоил. Но ее независимая поза говорила ему, что не стоит и пытаться.
Всю свою жизнь Лука умел соблазнить любую понравившуюся ему девушку, склонить ее к своим правилам мышления и поведения. Но теперь он видел и понимал, что Ева совсем иная. Она не такая податливая, как прочие. Его глаза натолкнулись на ее идеальные ногти, покрашенные сегодня в кораллово—розовый цвет, и он вспомнил о своих оскорбительных обвинениях.
– Так что ты думаешь по этому поводу? – беспощадно продолжала Ева. – Каждые вторые выходные и несколько дней каникул? Через одно Рождество? Так обычно делают, разве нет?
– Мне наплевать, как это делают обычно!
Он потянулся к ее лицу, обхватил его ладонями и поднял, чтобы она взглянула на него. К его удивлению, она его не остановила.
– Перед нами только один разумный выход, – сказал он и вместо своего идеального произношения вдруг стал говорить на ломаном английском.
Наверно, это было реакцией организма. Всю свою жизнь он бежал от обязательств, но больше не мог.
– Ты выйдешь за меня замуж, Ева, – сказал он твердо.
Она взглянула на него.
– Выйду за тебя замуж? – недоверчиво переспросила она.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
– Вот так обстоят дела, – закончил Лука, пожимая плечами.
– Ну и ну! – тихо сказала его сестра и протянула ему спящего малыша.
Лука удивленно поднял брови, а его руки непроизвольно обхватили маленький теплый сверток.
– Для чего это? – спросил он с усмешкой. – Это что, терапия на привыкание?
