Квартира большая, квартплата низкая, летом неплохой вид, и я даже могу наблюдать, как растёт трава. Ист-Сайд, Вест-Сайд… Когда дама уже в квартире — разницы никакой. Конечно, если у вас профиль Бойда.
Я налил себе и уселся в кресло лицом к окну.
Если в подлости есть какие-нибудь градации, то за последние двадцать четыре часа я поднялся на пару отметок. Я вспомнил выражение лица Ники-боя, когда его волокли из кабинета Фрэзера, и то, как внезапно оборвался звук его голоса. «Успокойте его», — сказал Фрэзер. Мне хотелось задуматься над точным значением этой фразы.
После ещё одного стакана и ещё одной сигареты я знал ответ. Я не могу больше оставлять Николаса Блэра в этой больнице, я должен вызволить его. Я мог бы сделать это, даже не нарушая этики. Эдел Блэр заплатила мне, чтобы я добился признания её мужа сумасшедшим, и я в точности это выполнил. Работа закончена. Теперь она уже не клиент. Тогда-то я, пожалуй, и нашёл правильное решение. Если Эдел не пожалела таких денег, чтобы упрятать мужа в лечебницу, то насколько же дороже оценил бы Николас возможность выбраться оттуда?!
Николас ещё не знал этого, но он только что стал моим клиентом!
Я сразу же почувствовал себя лучше. Подошёл к зеркалу, которое было достаточно велико, чтобы дама могла посмотреть на свой грим, но не так велико, чтобы привести её в смущение, и потому взглянул себе прямо в лицо.
— Дэнни, — сказал я себе, — если уж необходимо иметь совесть, то наша, по крайней мере, умеет делать деньги.
— Не пытайся меня одурачить, — холодно сказало отражение. — Единственная причина, по которой ты сюда вообще подошёл, это желание полюбоваться своим профилем, и ты это знаешь.
Было немногим больше десяти, когда я добрался до лечебницы. Ворота были заперты. Парень в униформе замаячил в свете моих фар, когда я остановил машину. Я сказал ему, что хочу видеть доктора Фрэзера, но это не произвело на него впечатления. Мне пришлось дать ему пять долларов, чтобы он подошёл к телефону и сообщил обо мне.
— О'кей! — недовольно сказал охранник, отойдя от телефона. — Док сказал, что вас можно впустить. — Он отпер ворота и распахнул их.
Я миновал ворота и подъехал к главному входу. Тощей секретарши на месте не оказалось. Я подошёл к кабинету Фрэзера, коротко постучал и вошёл.
Фрэзер быстро говорил по телефону и не обращал на меня внимания. Я сел, закурил сигарету и стал ждать, раздумывая, что заставило его сделаться психиатром.
Наконец, Фрэзер закончил разговор и положил трубку на рычаг.
— Да, мистер Бойд? — спросил он отрывисто.
— Извините, что надоедаю, — вежливо сказал я. — Я думал о Николасе Блэре. Я беспокоюсь о нём с тех пор, как уехал отсюда сегодня утром.
— Но вы не один, — тихо сказал он. — Я тоже о нём беспокоюсь, мистер Бойд.
— Мне вот что пришло в голову, — сказал я. — Николас очень напряжённо работал в последнее время. Это представление, которое он здесь устроил, ведь он мог сделать нарочно, именно разыграть спектакль.
— Очень интересно, — вымолвил доктор. — Что-нибудь ещё, мистер Бойд, раз уж вы о нём думали целый день?
— Я хотел бы повидать его, доктор, поговорить с ним немножечко.
— И я тоже, — прорычал он.
— А? — Я непонимающе уставился на него.
Фрэзер взял с подставки серебряную ручку, некоторое время пристально смотрел на неё, потом с силой воткнул в крышку стола.
— Мистера Николаса здесь больше нет, — сказал он негромко. — Он неожиданно покинул нас несколько часов назад.
— Вы отпустили его? — недоверчиво спросил я.
— О, нет! — Он жёстко рассмеялся. — Это была целиком его идея. После вашего отъезда он немного успокоился и казался вполне мирным. Довольно логично, как думал я. После утреннего возбуждения он находился в состоянии улучшения.
Он выдернул ручку из доски, рассмотрел её, потом бросил на пол.
— Я ошибался, мистер Бойд, полностью ошибался. Один из служителей принёс ему ужин, и Блэр яростно напал на него. У бедняги сломана рука, ко всему прочему, Блэр запер его в комнате и побежал через главный вход. Там он сел в машину, которая, к несчастью, стояла у самых ворот.
— Вы хотите сказать, что какой-то дурак оставил ключи в своей машине, возле такого заведения?
Фрэзер едва не задохнулся.
— Это была моя машина!
— Значит, он смылся?
— Ворота были открыты, — буркнул он. — Никогда за пять лет, что я веду лечебницу, не случалось ничего подобного! Никогда!
— Всегда бывает в первый раз, — усмехнулся я, — как говорят девушки.
Я развил бы эту идею, но как раз вовремя увидел в его глазах жажду крови.
Он перевёл дыхание.
— Позвольте мне кое-что сказать вам, мистер Бойд, — медленно произнёс он. — Если ваш Блэр разыграл этим утром представление, значит, он величайший из всех актёров!
— Но…
— Это была не игра! — убеждённо заявил он. — Блэр — маньяк. Более того — маньяк со склонностью к убийству! Именно так я описал его полиции.
— Полиции?
— Естественно, я вынужден был сообщить о его побеге, — сказал он кисло, — как ни отвратительна была мне эта необходимость. Вы представляете, что может значить такого рода огласка для человека в моём положении? В течение последнего часа мне не было покоя от репортёров и газет. Я отказался отвечать на звонки или встречаться с кем-либо, но ущерб уже нанесён.
— Вряд ли это теперь имеет значение, — пробормотал я. — Да и мне теперь незачем оставаться здесь.
— Что вы собираетесь делать?
— Искать Николаса.
— Один совет, мистер Бойд, — произнёс он сдавленно. — На вашем месте я был бы осторожен, если вы его найдёте!
— Вы считаете, что он опасен?
— Я это знаю! — резко сказал он. — Особенно опасен, когда дело касается вас и миссис Блэр. Ведь это вы его сюда привезли, помните?
— Угу, отлично помню.
Секунду Фрэзер тупо смотрел на меня пустым взглядом, потом неторопливо снял пиджак. Он аккуратно положил его на стол, затем медленно провёл пальцем по продольному шву до разреза внизу. Я столь же тупо наблюдал, как он захватил в горсть материю по обе стороны разреза.
На мгновение вены вздулись у него на руках, и он крякнул от внезапного усилия. Раздался треск рвущихся ниток и пиджак аккуратно лопнул по спинному шву до самого воротника.
— По-моему, легче отдавать в чистку, — заметил я, — или вам просто не нравился костюм?
— Мне он очень нравился, — сказал он ровно. — Но видите ли, мистер Бойд, даже у психиатра накапливается напряжение.
Внезапно он скомкал пиджак и швырнул его в угол.
— Так что, естественно, я предпочёл направить свою агрессивность на неодушевлённый предмет, — процедил он с приятной монотонностью. — Вы, кажется, собирались уходить, мистер Бойд.
— Пожалуй, да, — сказал я и направился к двери.
