поднял голову и с вызовом улыбнулся. Она была вне себя от его наглости и с ужасом понимала, что на этом он не остановится.
И она угадала. Он вновь опустил голову, и после этого она уже не думала ни о чем. Потому что он не ограничился поцелуями – рот его продолжил то, чем раньше занимались его пальцы…
Словно тысячи искорок пробежало по ее телу… Он стал грубее, настойчивее. Голова ее металась по ковру. После всех мучений это было уже слишком… Но нет, этого было мало. Она извивалась, дергалась, пытаясь достичь большего….
Стон вырвался из ее груди, и мучения стали нежнее, осторожнее.
– Себастьян… прошу… прошу тебя…
– Ну же, ангел мой, – бормотал он. – Проси, как ты заставляла меня просить. Скажи наконец, чего ты хочешь.
– Я… я хочу, чтобы ты… – Она запнулась, не зная, как назвать это.
Он вновь приник к ней своим горячим ртом, она дернулась так сильно, что едва не скинула его, но он прекрасно знал, что делал. Он действовал с тем ритмом, который заворожил ее настолько, что она потеряла ощущение времени и пространства. Что бы это ни было – грешный рай или божественный ад, но он был властелином. Она забыла о том, что руки ее в ловушке, музыка чувств пела в ее теле, заставляя ее подчиняться его воле.
Когда она почти готова была достичь вершины, он вновь отодвинулся от нее и заглянул ей в лицо. Взгляд его был страстен и ненасытен.
– Ты любишь меня? – взревел он. – Черт возьми, Корделия, скажи это!
Она страстно желала одного – чтобы он был с ней, но удержалась от признания. Если она произнесет эти слова, она станет его рабой навеки.
– Прошу… дай мне обнять тебя, – лишь прошептала она.
Глаза его распахнулись, мрачная тень пробежала по его лицу. Со звериным рыком он сорвал с нее платье.
Отбросив его в сторону, он накрыл ее своим телом.
– Пресвятая Богородица! – простонал он. – Я не могу этого выдержать. – И он приник к ней.
Руки ее наконец были свободны, и она обхватила его спину, вонзив ногти ему в кожу. Он овладел ею с той страстью, которой уже давно пылала она. Желание ее было уже невыносимо, и теперь она так стремилась к удовлетворению его, что всем телом откликалась на каждое его движение.
«Тебе нужен жеребец», – вспомнила она его слова. Да, нужен! И он есть у нее… Они вместе мчались к наслаждению, которое было уже совсем рядом….
– Ангел, ангел, – шептал он, тяжело дыша. – Будь моим ангелом!
Он двигался все быстрее, но мучения ее длились слишком долго, и теперь наслаждение настигло ее внезапно, как вспышка молнии, расколовшей ее гордость.
– Себастьян! Ах… Себастьян! Я люблю тебя! – вскричала она, и тело ее содрогалось в сладостных конвульсиях.
Из уст его тоже вырвался крик, и семя его оросило ее лоно.
Он упал на нее, и она прижала его к себе. Оба они тяжело дышали, как лошади после скачки. Но этот забег выиграл он. Черт возьми, он победил!
Но слышал ли он те слова, из-за которых мучил ее так долго? – подумала она, когда сознание наконец вернулось к ней. Он уткнулся лицом ей в плечо, щекоча ее своим дыханием. Она гладила его спину и старалась забыть о том, что отдала ему в руки единственное оружие, которое можно было использовать против нее.
– Я тоже люблю тебя, – шепнул он ей на ухо.
Так значит, слышал, подумала она, в отчаянии глядя в потолок. Но какая разница? После того что произошло сейчас, она уже не сможет его покинуть. Женой она будет или любовницей – ей все равно. Он необходим ей. Больше она ни о чем не думала. Он сделал ее своей рабой.
Эти печальные размышления так занимали ее, что она почти не слышала, как дверь кабинета распахнулась. Только услышав, как кто-то выругался, она очнулась.
Они с Себастьяном отпрянули друг от друга и в изумлении уставились на дверь. Там, бледный как смерть, стоял лорд Кент.
– Черт подери! – пробормотал Себастьян.
На сей раз она полностью разделяла его чувства.
22
Ричард не верил собственным глазам. Услышав странные крики, раздававшиеся из-за двери кабинета, он забыл постучать. Он думал лишь о том, как волновалась Джудит, что Себастьян может рассердиться на него за его угрозу уехать из Веверли.
Ричард ворвался в кабинет, никак не ожидая застать там Себастьяна с обнаженной женщиной. И не просто женщиной! Он успел разглядеть пораженное лицо мисс Шалстоун перед тем, как Себастьян прикрыл ее ее же платьем.
Кто-либо другой пробормотал бы свои извинения и вышел, но не Ричард. Он и так уже был слишком зол на брата за то, что тот вмешивается в его дела, и на мисс Шалстоун за то, что она оказалась не викарием. Это было последней каплей.
Ричард захлопнул за собой дверь и стоял, испытывая странное удовольствие от вида потрясенного брата и смущенной мисс Шалстоун.
