– Я тоже постараюсь не забыть, что вы пообещали мне быть моим другом. А теперь, Карлос, покажите мне ваши книги. И расскажите, как вы здесь живете. Если вы захотите, я потом расскажу вам о Франции.
– Мне хотелось бы знать все, что касается вас. Я начал учить французский язык потому, что хотел разговаривать с вами. Но я все еще боюсь говорить на нем.
– Ах, скажите что-нибудь, Карлос, скажите! Прошу вас, доставьте мне удовольствие услышать мою родную речь!
– Вы будете смеяться.
– О, разве только от радости, которую вы мне подарите, выполнив мою просьбу! Ну, давайте же, Карлос, не смущайтесь.
Карлос улыбнулся и произнес по-французски с сильным кастильским акцентом:
– Изабелла, я счастлив, потому что вы приехали. Добро пожаловать в Испанию, Изабелла.
Она и впрямь засмеялась – но так нежно, что Карлос просиял от удовольствия. Затем сказала со слезами на глазах:
– Вы это выучили специально для меня. Спасибо вам, Карлос. В Испании мне еще не было так хорошо, как сейчас.
С этими словами она положила руки ему на плечи, немного наклонилась – она была выше него ростом – и поцеловала сначала в одну, а потом в другую щеку. Для Карлоса это был самый счастливый миг в его жизни.
Он показывал ей свои книги, а она рассказывала ему о французском дворе, когда дверь приоткрылась и в комнату заглянули Хуан и Александр.
Ни королева, ни принц не заметили их; осторожно закрыв дверь, мальчики изумленно переглянулись и на цыпочках вышли в коридор.
– Что случилось с доном Карлосом? – подумали они.
Двор был в отчаянии.
Королева серьезно заболела. Всего день назад она танцевала на балу и была оживлена, как все вокруг, хотя уже тогда многие заметили необычно яркий румянец на ее щеках. Тогда придворные приписали его перевозбуждению – вполне понятному, учитывая ее возраст, – однако наутро она не смогла встать с постели.
Говорили, что она заболела опаснейшей болезнью: оспой.
Филипп услышал эту новость уже после того, как покинул комнату, в которой проходило утреннее заседание Тайного Совета.
– Ваше Величество, королева больна.
– Больна? Но ведь еще вчера вечером она была совершенно здорова!
– Да, Ваше Величество, но сегодня утром она пожаловалась служанкам на сильную слабость, а вскоре у нее поднялась температура. Мы боимся, что это оспа.
Филипп оторопел: не знал, как отнестись к услышанному. Она радовала его своей красотой, забавляла непривычными манерами, но… была всего лишь девочкой, не способной в ближайшее время родить ему сына, все достоинство которой заключалось лишь в принадлежности к французскому королевскому дому.
Значила ли она для него что-нибудь еще? Он вдруг вспомнил ее смехотворно жалкую благодарность за то, что он оказался не таким чудовищем, каким она его себе представляла; он был очень добр, сказала она. Знала ли она о том, что иногда он не досаждал ей своим присутствием, поскольку полагал, что таково ее невысказанное желание? Понимала ли, что, сполна натерпевшись от брака со стареющей женщиной, он мог отдавать себе отчет в ее чувствах?
Все еще не оправившись от потрясения, Филипп подумал о том, что ее потеря стала бы для него величайшим несчастьем. Эта мысль была для него полной неожиданностью.
Уж не влюбился ли он в эту девочку? Неужели в нем еще оставалось желание любить и быть любимым? До сих пор у него складывались другие представления о его будущей жизни. Он прогнал Екатерину Леньес; Изабелла Осорио сама ушла в монастырь. И вот теперь он стал похож на того юношу, который мечтал о поцелуях Марии Мануэлы. Нет, этого не может быть. Он просто пожалел милую, очаровательную девочку, заболевшую такой опасной болезнью. И встревожился за судьбу франко-испанского альянса. Потому что его жизнь посвящена Испании и Богу.
Но, чем больше Филипп думал о себе, тем больше хотел повидать Елизавету.
Он поспешил в покои королевы. По пути ему повстречались лекари.
– Ваше Величество! – воскликнул один из них. – Туда нельзя, у нее оспа.
– Она ждет меня, – ответил он. – Я должен сказать ей, что будет сделано все возможное…
– Ваше Величество… оспа – заразное заболевание. Мы не советуем вам входить в ее комнату.
Немного поколебавшись, он продолжил путь. Лекари с укоризной посмотрели ему вслед.
За одним из поворотов коридора Филипп чуть не столкнулся с сыном, опрометью бежавшим в ту же сторону, куда направлялся его отец.
– Карлос!
Остановившись, Карлос оглянулся. По его лицу текли слезы.
– Куда это ты несешься? – спросил Филипп. Карлос выдохнул:
– Изабелла больна! Она желает видеть меня.
