опытом, обслуживая одновременно трёх, а то и четырёх гоев. Но зато она осталась в относительно тёплой, по сравнению с другими, конечно, зоне.
И жутко голодная зима. Если бы не её умение хорошо делать миньет охранникам, то, наверное, она бы умерла с голоду, как многие в их лагере. А ещё эти жуткие работы! Тяжеленная неподъёмная лопата, смёрзшийся снег или увесистые ящики, выгружаемые с платформ. ради любопытства она раз разбила один, но вместо чего-нибудь съедобного увидела обычное железо. И потом был жуткий скандал. Какой то „победит“ едва не стоил её жизни! Если бы, конечно, она бы не ублажила начальника охраны…
Она уже не могла терпеть эту ежедневную пайку из перловки с ржавой селёдкой, этот чуть окрашенный сушёной морковью кипяток, называемый почему то чаем. О! Настоящий индийский чай, который ей дарил сын начальника Торгсина Ленинграда! Правда, он предпочитал получать удовольствие от женщин сзади, как от мальчиков, но… чай того стоил! Да ей и самой больше нравилось такое, поскольку не надо было принимать противозачаточное. Где же её прежняя сладкая жизнь?! Удастся ли вырваться из этой безнадёжности? Верочка рыдала, сидя в углу барака под тусклой керосиновой лампой. Внезапно она услышала чей то голос:
— Сколько?
Мгновенно слёзы высохли на её глазах, и деловитым голосом девушка осведомилась?
— А что хочешь?
— Ну, как говорили у нас в Одессе — все тридцать три удовольствия. спереди, сзади, сверху.
— То есть, и ротиком поработать?
— Конечно! Ты же у нас лучшая в лагере по этой части! — неумело подольстился клиент.
— Чем платишь?
— Сахаром. Вчера разгружали.
Верочка ещё раз попыталась рассмотреть любителя сладкого. Затем, оценив потенциальные возможности клиента, вздохнула и произнесла:
— Килограмм.
— Ты что, сдурела, девка?! Да за такую цену я себе десять баб найму!
— Вот пусть они тебе и делают миньет! И удовольствия не получишь, и отгрызут тебе кое-что! Килограмм, и ни граммом меньше!
Тот ещё немного помялся, а потом махнул рукой.
Чёрт с тобой, девка. Давай…
И бросил синий цибик на койку… Они уединились в мужском сортире. Там хоть и воняло, но было не так холодно. Клиент опустил штаны до колен, долго возился, вытаскивая своё хозяйство, наконец извлёк сморщенный стручок, и Верочка поняла, что ничто не даётся за так в очередной раз… ей пришлось долго работать и руками, и языком, и губами, прежде чем наниматель издал довольный вопль облегчения и выплеснул вонючую сперму ей на лицо. Вытирая потёки и торопливо заглатывая ещё тёплую жидкость девушка в душе посмеивалась над простофилей: и сахаром разжилась, и поужинала бесплатно. Нет, даже здесь она смогла вполне сносно устроиться…
…В непокорённый Берлин вступали освободители. Почти год держалась из последних сил столица Рейха. Солдаты вместе с жителями дрались в окопах, вырытых на улицах города, защищали до последнего вздоха баррикады. Через Польшу транспортными планерами доставлялось продовольствие и другие припасы для осаждённых. Мало того, непрерывным потоком шло пополнение, эвакуировались женщины и дети. Столица Рейха держалась в сплошном кольце осады. Истекая кровью, но не покоряясь оккупантам. И не только от того, что все защитники знали — пощады не будет. Нет! Просто… Ну как бы это сказать, они знали, что пока Берлин держится, существует и Рейх! Фатерланд! И защитники столицы держались. И наконец наступил час освобождения! Ведя ожесточённые бои, преодолевая многочисленные водные преграды, наведя сотни мостов, к Берлину пробились освободители. И теперь по Унтер-ден-Линден шли колонны войск, провожаемые блестящими от недоедания глазами чудом уцелевших жителей. Грохотали дизелями доселе невиданные „Т-34М“, покачивая набалдашниками дульных тормозов. Точно так же шлёпали траками „Т-4“ с такими же пушками. Колыхались в кузовах бронетранспортёров на шасси устаревших русских танков плотные шеренги гренадёров и пехотинцев. Тянулись бесконечные колонны артиллерии за тягачами, урчали моторами фургоны с продовольствием для голодных берлинцев. И радостные крики, которыми встречали освободителей, взлетали к ярко-голубому небу, в котором проплывали сотни тяжёлых многомоторных самолётов „Туполева“, „Юнкерса“, Дорнье» и «Хейнкеля», в сопровождении юрких «Мессершмитов» и «Яков», «Лавочкиных» и «Фоке-вульфов». Страшным ударом новые союзники перерезали кольцо блокады Ленинграда, пробили коридор к Кенигсбергу, взяв в гигантский котёл почти миллион триста тысяч англичан и французов. Со стороны моря их блокировал Кригсмарине вместе с Балтийским флотом. Все попытки Британии ввести в Балтику Королевский Гранд-флит разбились о многокилометровые минные поля и десятки подводных лодок, перекрывших вход в море наглухо. С десантных планеров был выброшен десант на Ханко, Эзель и Церер, в мгновение ока захвативший острова и полуостров, и уже через четыре дня там стояли в ещё старых царских капонирах невиданные доселе пушки 405 мм калибра. Откуда взяли русские эти орудия, и, главное, как доставили их туда, оставалось полной загадкой для лордов Адмиралтейства…
Второй удар русских и немцев был направлен на Север. переброшенные из Сибири после подписания Японией Пакта Нового Тройственного Союза, сибиряки лесами, в полной тайне от разведывательной авиации французов, были доставлены в Архангельск. После этого эти дивизии преодолели непроходимые, как считалось, болота, и стремительным броском захватили мурманскую железную дорогу, доставляющую грузы через Петрозаводск в Финляндию. А затем при массированной поддержке бронепоездов освободили Петрозаводск и отбросили финские войска к старой линии государственной границы, остановившись на линии Маннергейма. Закрепившись там и оставив достаточно сильные заслоны, чтобы деморализованный противник не смог организовать контрнаступление, основная часть свежих сил устремилась на Север, освобождать Мурманск. Одновременно на побережье Кольского Полуострова в районе Оленьей Губы был высажен многочисленный морской десант. У оккупантов не хватало сил, чтобы следить за всей территорией полуострова, и практически без всякого противодействия за четверо суток на берег сошли почти пятьдесят тысяч человек десантников и было выгружено сто десять лёгких танков. И это — не считая артиллерии и миномётов. затем десантники перекрыли единственную шоссейную дорогу Мурманск — Петсамо. Прекратив тем самым поступление никеля в Империю. А с юга, через Лоухи и Кандалакшу уже двигались могучие танковые армии освободителей…
Карина с завистью смотрела на своих более удачливых подруг, которых кружили в танце галантные кавалеры. Их районная организация «Дойче Бундес Медхен» устроила для солдат освободителей настоящие танцы. Подключенная инженерами радиола крутила музыку, и парочки кружились в вальсе и польке, шептались по углам, угощались в начавшем работать баре лимонадом и пивом. И пусть у партнёрш можно было сосчитать рёбра под платьями, тем не менее все были счастливы. Особенно — солдаты. Оккупанты были отброшены от Берлина почти на сто километров, а воздушное пространство города надёжно прикрывали Второй и четвёртый Союзные Воздушные Флота. Уже началось восстановление города, в котором активно принимали участие и войска, и жители. Вышли из бескрайних просторов СССР первые эшелоны со стройматериалами, многочисленные беженцы приступили к осаде управлений по делам репатриантов, желая возвратиться на Родину. Но это будет позже. А сейчас в Берлине на одной из многих танцплощадок Карина Эзель с завистью следила, как её подруги кружатся в танце с бравыми гренадёрами. Она была высокой стройной блондинкой с точёными чертами. Иногда над ней посмеивались и говорили в шутку, что её отец какой нибудь граф или барон. На самом деле девушка не знала своих родителей. В жуткие двадцатые её подбросили на ступеньки приюта, где она и выросла, и получила свои имя и фамилию. В шестнадцать лет Карина расцвела такой неестественной красотой, что парни просто боялись к ней подходить, а подруги страшно завидовали. Да, иногда бывает и такое… Вот и сейчас, только завидев девушку солдаты смущались, краснели и молча проходили мимо, приглашая её менее красивых, а значит, более земных подруг… Девушка молча теребила руками уже и так весь истерзанный платочек, стоя у стены в гордом одиночестве. неужели ей не повезёт? И никто-никто не осмелится пригласить её?! Полусумрак танцплощадки скрывал слёзы, уже заблестевшие на её глазах под длинными ресницами. Распорядитель громко объявил последний танец, и Карина в отчаянии опустила голову, ей опять не повезло… Внезапно в поле её зрения появилась пара неизвестного вида блестящих сапог. Они не прошли мимо, а остановились
