— Значит, вы знали мадемуазель Куври? Встречались с ней?
— Нет. Я имею в виду... Я знаю мужа. Вероятно, это не первый раз, когда он... пошел на сторону. И, видимо, он не стал бы последним. Просто... это было не важно. Я уверена, вы поймете, старший инспектор.
Однако Жако не убедили ни сделанное с тихим достоинством признание, ни ее спокойная покорность. Впереди намечалось что-то еще. Ему нюх это подсказывал. Он почти ощущал это на вкус. И он продолжал:
— Скажите, мадам, вы водите машину?
Селестин кивнула, затем удивленно посмотрела на него, будто не понимала, куда Жако клонит, к чему ведет. Ей не пришлось долго думать.
— Могу я спросить, машину какой марки, мадам?
— «Ситроен-икс-сара», — ответила она.
Жако кивнул.
— Вероятно, вам будет интересно узнать, мадам, что «ситроен-икс-сара» видели на авеню Корбузье. В Эндоме, где жила убитая. Вчера поздно ночью. Об этом сообщил прогуливавший собаку мужчина.
Конечно, это было ложью, но Жако сыграл в ту же игру с ее мужем — подпись на квитанции об уплате кредитной карточкой, — и получилось. Поэтому он не видел причины не попробовать этот же трюк с женой Баске. Просто поблефовать, чтобы выбить ее из колеи. Вот и все.
— А позднее «ситроен» заметили на Корнишской дороге, — продолжал он. — Стоящим на эстакаде над Вайон-дез-Офф. Где тело мадемуазель Куври было сброшено в воду.
Минуту в комнате висела тишина, пока смысл сказанного укладывался у них в головах.
Селестин Баске поежилась, обмотала вокруг себя рукава кардигана.
— Даже не представляю, что вы имеете в виду, — начала она, но голос дрогнул. — Если вы хотите сказать, старший инспектор...
— Думаю, мадам, вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать.
— Это становится смешным, — вступил в их диалог Баске.
Жако отметил, что его слова прозвучали несмело. Мужчина не знал, что еще сказать, как продолжить. Баске известно что-то, чего они не знают. Что-то о жене. Связанное с тем, как они устраивались спать.
А этого для Жако было достаточно. Он засунул руку во внутренний карман, вытащил пластиковый пакет, потянулся и положил его на стол Баске. Тяжелый посеребренный нож для бумаг глухо стукнул по деревянной «крышке стола.
Эффект был именно тот, какого Жако и хотел. И Баске, и его супруга с ужасом уставились на оружие. Золотая рукоять и серебряное лезвие блестели на свету, пятна крови еще виднелись на внутренней стороне пластика.
— Орудие убийства, — сообщил Жако. — Вы, конечно, видели его прежде, мсье.
Но Баске молчал. Жако был готов к этому.
— И вы тоже, мадам, — продолжил старший инспектор, повернувшись к мадам Баске. — Прошлой ночью. В доме Анэ Куври. Когда пришли поговорить с ней. После обеда. Когда ваш муж спал. Хотели напугать ее? Спасти свой брак? За нож для бумаг вы схватились, когда она отказалась принимать мяч. За тот самый нож для бумаг, который ваш муж купил мадемуазель Куври. Подарок, о котором вы не могли подозревать.
Мадам Баске выпрямила спину, вскинула подбородок, шлепнула себя ладонями по коленям, но ничего не сказала. Жако повернулся к Баске:
— Полагаю, мсье, вам следует пригласить вашего адвоката.
Баске оторвал взгляд от жены и тупо посмотрел на Жако:
— Моего адвоката?
— Или у вашей жены есть свой?
Рядом с ним Гасталь засопел, сел в кресло и принялся обирать катышки с брюк.
92
Вдова Фораке кормила двух своих канареек, Мити и Шири. Подсыпала корм в мисочки, меняла воду в чашечках, попутно болтая с ними. Прислушивалась, когда раздастся звук шагов на лестнице.
Накануне он пришел домой очень поздно, сильно за полночь. Она слышала звук проворачиваемого в замке ключа, скрип двери, звук шагов по плиточному полу вестибюля. Слушала, лежа на кровати и приподняв голову с подушки, чтобы включить в работу оба уха. Вот она, с удовлетворением заметила мадам, легкость поступи. Устраиваясь в постели, мадам Фораке решила, что ее жилец наконец исцелился.
Во вторник утром она несла к передней двери клетки с птицами, чтобы пару часов подержать их на солнце и дать подышать свежим воздухом, когда на лестнице появился Жако. Она опустила Мити и Шири на пол, уперла руки в бока — поза открытого неудовольствия.
— Ну?
— С днем рождения. — Он наклонился и чмокнул ее, что было непросто, если она специально не подставляла щеку.
— Кто сказал, что у меня сегодня день рождения? — усмехнулась мадам, принимая от него маленький сверток.
— Вы. На прошлой неделе. И на позапрошлой. И еще неделей раньше. Точно так, как вы делаете каждый год.
Мадам Фораке в ответ дернула плечом, развязала ленточку, потом намотала ее на пальцы. Развернула обертку, аккуратно сложив бумагу, положила и то и другое в карман. Только тогда взглянула на подарок. Пять дорогущих сигар, тоже с ленточками.
— Вы уже поймали Водяного? — спросила она, поднеся сигары к носу и с подозрением обнюхивая их. — У вас такой вид, будто уже поймали.
Жако покачал головой:
— Пока нет. Но вам беспокоиться не о чем. У меня такое ощущение, что наш приятель переехал.
— У вас ощущение? Всего лишь ощущение? — Мадам Фораке неодобрительно цокнула языком. — И этим вы собираетесь меня успокоить? Одинокую женщину? Когда на свободе бродит маньяк? Пф-ф-ф!
— Вот увидите, — ответил Жако, направляясь к двери. — Запомните мои слова. C'est fini.
Спускаясь по пологим ступеням рю Сальварелли — воздух казался сладковато-соленым на вкус, — Жако знал, что не ошибается. Знал всем своим существом, что в это ясное марсельское утро их человек пакует пожитки или уже уехал.
Во-первых, решил Жако, свернув на рю Оннер, шумиха вокруг убийства де Котиньи должна была заставить его нервничать. Газетные публикации, телерепортажи... Сьюзи де Котиньи оказалась слишком значительной, известной персоной, чтобы ее проигнорировали. Ее убийца станет главной мишенью, а злодеяние — делом особой важности, и преступник наверняка поймет, что Марсель для него больше не тихая гавань, в которой он нежился до сегодняшнего дня. Станет жарко, все силы полиции будут брошены на это дело, и ему придется контролировать каждый свой шаг. Проще, если он здесь временно, как подозревал Жако, просто переехать в другое место.
Во-вторых, если же Водяной все еще здесь, слишком нахальный или самоуверенный, чтобы опасаться повышенной активности полиции, то убийство Куври скорее всего станет для него последней каплей. Теперь, когда они вытянули признание у мадам Баске, которая в настоящее время находилась в полицейском управлении, а пресса разнесла новость о том, как она пыталась замаскировать его под очередное убийство
Водяного, его похождениям будет положен конец. Убийцы вроде Водяного не любят подражания. Ненавидят их. Он наверняка переедет. Куда-нибудь в новое место. В другой город у моря, на реке, возле озера.
