— Пойдём отсюда. — сказала я тихо.
Мы отошли в степь на сотню шагов, где стоял верный Куросао, охраняя Тошибу и маленького дракошу. Я разожгла костёр, уселась перед ним и закрыла глаза. Ариман присел рядом.
— Что теперь делать? — спросил он тихо.
— Отдыхать.
Мы молча сидели в траве, глядя, как зелёная дракона под деревом механически жуёт антилопу. Мне было очень плохо.
— Расскажи о себе, Ариман.
— Прямо сейчас? — по голосу дракона чувствовалось, что ему немногим лучше.
— Надо отвлечься. Не думать об… этом.
Некоторое время ничего не было слышно, но наконец, Ариман вздохнул.
— Наверно, так будет правильно… Только давай лучше ты первая расскажи о себе. Я видел, как ты лечила её… — дракон запнулся, — …её рану. Ты маг, Хаятэ?
Я закрыла глаза.
— Не совсем…
Пока мы рассказывали друг другу о себе, совсем стемнело. Раненная дракона доела антилопу и вновь легла у дерева, то и дело поглядывая на нас пустыми глазами. Её сын всё это время молча сидел рядом с Тошибой, который, конечно, давно заснул.
Наконец, алый дракон завершил рассказ и наступила долгая тишина. Я размышляла над словами Аримана, он, наверно, над моими… Куросао мирно щипал травку рядом с детьми.
— Как думаешь… — Ариман смотрел на дракошу. — Маленький тоже… такой?
Эта страшная мысль пришла в голову и мне.
— Иди сюда, малыш… — подняв дракончика, я заглянула ему в глаза. — Пожалуйста, скажи что- нибудь. Хоть что-то…
Дракоша внимательно смотрел на меня. В его глазах не было того страшного, мёртвого выражения, что видела я у драконы. И хотя судить по одному взгляду было нельзя, я всей душой чувствовала — этот малыш одного рода со мной.
Со мной, а не с тем существом, что лежало у дерева.
— Ариман… — я медленно повернулась к алому дракону. — Ты понимаешь, что мы нашли?
Он покачал головой.
— Если малыш действительно разумен, как мы с тобой… — я посадила дракончика на колени, — …это значит, кто-то лишил разума его родителей. Кто-то превратил драконов в зверей, даже не зверей — насекомых, но был невластен над их потомством.
Ариман раскрыл пасть.
— Как это?!
— Если оторвать мне крылья, — сказала я с горечью, — и прижечь раны, новые не вырастут до смерти. Но дети мои будут крылатыми от рождения.
Теперь он понял. В глазах алого дракона загорелась ненависть.
— Кто мог такое совершить? — помолчав, спросил он.
— Кажется, я знаю… — мы посмотрели друг на друга. — Помнишь, я рассказывала о войне ярла Хольгена, куда уплыл мой приёмный отец?
Ариман медленно кивнул.
— Они упоминали о врагах, способных заставить брата пойти против брата, сына — против отца, народ против народа, — сказала я. На руках сами собой выдвинулись когти. — Быть может, эти существа способны лишать драконов разума!
— Тогда они хуже, чем Враги, — тихо сказал Ариман.
— Хуже, — отозвалась я.
Некоторое время мы молча сидели у костра, глядя как ветерок возносит искры к потемневшему небу. Приближалась полночь, погода постепенно портилась, и внезапно я поняла, что последнее время совсем не видела солнца. Одни тучи.
— Что будешь делать, Хаятэ? — в голосе Аримана впервые прозвучали взрослые нотки. Перед лицом войны все быстро взрослеют.
— Искать.
— Их?
— Да.
— А когда найдёшь? — спросил он негромко.
Я открыла глаза и посмотрела на алого дракона, сидевшего рядом. Помолчала.
— Ты знаешь, что такое бусидо? — спросила я после паузы.
Ариман покачал головой.
— Это кодекс воинской чести, согласно которому живут самураи.
— Ты упоминала о них… Кто такие самураи?
— Воины, — сказала я тихо.
Ариман внимательно посмотрел мне в глаза.
— Ты самурай?
Я помолчала.
— Теперь, наверно, да. Меня учили воевать… — опустила голову. — Но только вчера вечером, у костра, я ощутила бусидо так, как его чувствуют самураи. Это невозможно объяснить, Ариман. Понимаешь…
Подняла взгляд.
— Что-то внутри тебя, может сердце, а может душа — заставляет следовать по Пути воина. Когда-то, очень давно, мой учитель сказал: не мы идём по пути, но путь проходит через нас.
— Я понимаю, — серьёзно ответил дракон. — Вспомни, меня воспитывали как Защитника.
— А кто они такие, Защитники? — спросила я. Он опустил голову.
— Воины.
Потом мы посмотрели друг другу в глаза.
— Мой путь ведёт на восток, — тихо сказала я. — Возможно, драконам этой страны уже не помочь, но их дети имеют шанс, Ариман. Теперь я понимаю, каким образом попала в замок Годзю.
— Как? — спросил он после долгой паузы.
— Наверно, люди убили моих родителей, таких же животных как она… — я кивнула в сторону дерева. — …А меня, новорожденную драконочку, взяли домашней зверюшкой. Поэтому те, кто отнимают у драконов разум, не успели отнять его у меня.
— А потом люди вдруг увидели, что их зверюшка разумна… — в словах Аримана прозвучала горечь.
— И воспитали её, как ребёнка собственного племени.
Алый дракон повернул ко мне глаза, в глубине которых угадывались слёзы.
— Я тоже был воспитан людьми. Матери у меня никогда не было, а отец… — он стиснул зубы. — … отца я, похоже, заинтересовал только когда исчез. Я его никогда не видел.
— По крайней мере, ты хоть знаешь что он жив, — улыбнулась я. Правда улыбка вышла невесёлой.
— Я помогу тебе, Хаятэ. — негромко сказал Ариман. — Пусть хоть на некоторое время наши пути сольются.
Я отвернулась.
— Это не будет прогулкой, Ариман. Это — война, и она очень легко может забрать наши жизни.
Он резко поднял голову.
— Я знаю, что такое война. Уже видел.
— И всё равно хочешь…?
— Не хочу, — сказал он серьёзно. — Но должен.
Я встала, повернувшись к алому дракону лицом. Он тоже встал. Между нами пылал костёр, летали искры, и на мгновение мне показалось, словно за спиной Аримана встал громадный крылатый силуэт из
