воде.
Мы прожили в Макао несколько месяцев. И тут, уже на суше, перенесли много несчастий. В городе свирепствовала горячка. Мы не знали, как держать себя в тёплых краях, пили сырую воду и ели много фруктов. За время нашего пребывания в Макао умерло двадцать пять человек русских. Из офицеров умерли Батурин и Турчанинов, из матросов Кудрин, Лисицын, Мешков и много других, фамилии которых я уже забыл. Я сам едва жив остался, провалялся в постели целый месяц, и со мной вместе Ванька и Ринзо. Нас отходил Андреянов, который болен не был.
Первым выздоровел Ринзо и уехал в Европу с английским кораблём. Потом мы с Ванькой поправились и стали поговаривать о том, что и нам пора в путь. Для этого нам надо было только точнее узнать, где находится Тапробана.
Поговорить об этом с кем-нибудь из капитанов мы не могли, не знали языков. Плыть неизвестно куда тоже нельзя было. Мы долго думали, с кем бы перемолвиться словечком. И вот наконец я сказал Ваньке:
— Знаешь, что? Давай поговорим с самим Беспойском.
Ванька ответил:
— А у тебя храбрости хватит?
— Хватит.
— Тогда иди.
И я отправился к Беспойску. Он перед этим болел, как и мы, и переехал на жительство в дом губернатора, маркиза Сельданья. Мы к нему ходили и раньше с разными поручениями, поэтому я его легко нашёл.
У него в комнате ставни были прикрыты от жары, так что я сразу его не рассмотрел. Он сидел за столом в кружевной рубашке и что-то писал. Услыхал, что я вошёл, оторвался от бумаги, спросил:
— Что тебе, Лёнька?
— Я к вам по делу, капитан.
Беспойск вздохнул:
— Я уже не капитан с сегодняшнего дня. Я продал «Петра» за десять тысяч пиастров. Больше никто не дал. Теперь у меня остался только сухопутный отряд. Поэтому зови меня генералом.
— Есть, генерал.
— Какое у тебя дело?
— Я хочу уехать из Макао.
— Куда?
На один миг я почувствовал, что у меня не хватит решимости вымолвить слово «Тапробана». Но это только на миг.
Прошло полгода с того времени, как офицеры объявили Тапробану сказкой. За это время глаза мои на многое открылись, я перевидал больше, чем за всю жизнь. Вера моя в Государство Солнца от этого стала ещё сильнее. Своими глазами я увидел страны, где солнце работает за людей, своим ртом я ел плоды этих благодатных стран. Поэтому у меня хватило мужества ответить тогда Беспойску:
— Я хочу уехать в Государство Солнца, генерал.
Теперь призадумался Беспойск. После длинного молчания он сказал мне:
— Ведь вот какой ты упрямый парень. Мы же объяснили тебе, что Государства Солнца нет. Эту басню мы придумали на Камчатке, чтобы легче было удрать оттуда.
Не моргнув глазом, я ответил:
— Это неправда. Государство Солнца существует. Оно лежит под экватором, недалеко от Индии.
— У тебя есть доказательства?
— Да.
И я протянул ему книгу Хрущёва, которую прихватил на всякий случай с собой.
Беспойск просмотрел первый лист книги и сказал насмешливо:
— Так вот почему ты так хорошо учился по-французски! Так имей в виду: чтобы понимать вещи, мало знать французский язык. Надо быть образованным человеком. Всё, что написано в этой книге, — сказка. Её придумал учёный монах Кампанелла лет двести назад.
— Тогда почему же в Японии я видел на карте Тапробану? Там на синем океане нарисован зелёный остров, проткнутый экватором. И написано: Тапробана.
— Стоит ли об этом говорить? Японские карты самые скверные в мире…
Теперь рухнули мои последние надежды. Зацепиться было не за что. Руки мои опустились, и слёзы побежали из глаз. Каким глупцом и невеждой показался я самому себе!
Беспойск пожалел меня. Он подошёл ко мне близко и спросил:
— Значит, ты на самом деле поверил в Государство Солнца?
— Да.
Он взял со стола книгу Кампанеллы и начал её перелистывать.
— Знаешь что? — сказал он вдруг. — Подожди плакать. Всё, что ты говорил, вовсе не так глупо… Эта книга наводит меня на некоторые мысли. Подожди плакать, говорю! Государства Солнца нет… но оно будет.
И вдруг он громко захохотал. Потом заговорил с жаром, как тогда, в хижине бродячего коряка:
— Ты мне подал прекрасную мысль, Лёнька. Как раз перед твоим приходом я набрасывал план колонии на Формозе. И у меня ничего не выходило. Главное, я не находил оснований, почему именно я, Август Беспойск, должен взяться за это дело, достойное купца Джоксона. Ты пришёл вовремя. Теперь я знаю, почему стоит работать под тропиками. Мы создадим не колонию только, а само Государство Солнца. Да, да, — продолжал он с новой силой. — Мы запряжём солнце, заставим его работать по нашей указке. Ты видел чёрных? Они бедны и забиты. Но мы объединим их, просветим, научим ремёслам и искусствам. Сейчас они бедны потому только, что необразованны. Ведь у них солнце под руками, солнце, неисчерпаемый источник энергии. Европа не может уже жить без кофе, чайного листа, шоколада и пряностей. За всё это мы получим из Европы товары. Даю тебе слово, наше государство явится примером для всего мира. Весь тропический пояс покроется сетью таких государств, и все они потом сольются воедино. И чёрные люди, которые дики теперь, не будут бросать в нас стрелы, как в Панова, а благословят нас. Всем хочется жить богато — и чёрным и белым. Мы займёмся чёрными… Ради тебя, ради твоего счастливого появления здесь я назову наше будущее государство Государством Солнца. Под такое название в Европе нам дадут всё, что мы потребуем. Понял?
— Понял, генерал.
— Веришь?
— Верю, генерал.
— Вернись к своим и скажи, чтобы они готовились к большому делу. Никто не должен отказываться. Впрочем, я сам с ними поговорю…
Что я мог возразить? И я отдался в его власть без разговоров, навсегда. Я вернулся к Ваньке разбитый, но полный новых надежд. Города Солнца нет, но мы сами его построим. Пусть для этого надо повернуть горы, привести в движение тысячи тысяч людей. Овчинка стоит выделки. На земле возникнет Государство Солнца, пример для всех. И оно будет прекрасно, хотя бы потому, что мы сами создадим его.
Выслушав меня, Ванька попробовал было всплакнуть. Он не рассчитывал, что, прежде чем попасть в Государство Солнца, надо создать его. Но в конце концов он согласился со мной, что так лучше. Он всегда соглашался в конце концов.
Что гораздо удивительнее — вся наша компания отозвалась на призыв Беспойска. Люди бросили раздумье и приняли твёрдое решение плыть в Европу, чтобы оттуда вернуться назад в здешние места.
Зимы в Макао не было. В декабре в городе была пыль и в садах цвели цветы и вызревали апельсины. По улицам ходили католические попы, среди них китайцы и негры, в белых рясах. Мы сами всю зиму не снимали соломенных шляп. Все вместе, как в Большерецке, встретили Новый год. А в начале января Беспойск явился к нам в казарму и велел собираться.
Он подрядил нам места на французских кораблях, шедших в Европу.
