14 января 1772 года мы все с пожитками погрузились на три китайские лодки, крытые, двупалубные. И на этих лодках потащились в море по направлению к Кантону. Там, не доходя десяти вёрст до города, стали на якорь.
Через день к нам подошли два французских фрегата — «Дофин» и «Ливерди», шедшие из Кантона во Францию с грузом чая. Они стали на якорь недалеко от нас, и мы перебрались на них без всякой задержки.
Я попал на «Дофина» вместе с Беспойском, Хрущёвым, Медером и Винбландом. Больше с нами никого из офицеров не осталось. Степанова мы не взяли с собой, а Панова, Батурина и Турчанинова не было в живых. Ванька тоже попал на «Дофина». Мы поместились в общей каюте, на настоящих гамаках.
Приняв нас к себе на борт, корабли развернули свои огромные паруса и пустились в далёкий путь. Курс они взяли на юг, хотя Европа лежала от нас на запад.
10. Европа
Наше путешествие вокруг Африки в Европу длилось шесть месяцев. 4 февраля мы перешли экватор, и всех, кто переходил экватор первый раз в жизни, вымазали краской, а потом выкупали в воде. В марте мы подошли к французскому острову Бурбону и здесь простояли три недели, пополняя запасы. Затем ещё заходили на мыс Доброй Надежды. А потом пустились в дальнее плавание, вдоль Африки.
Теперь, когда Беспойск не был капитаном, а мы не были матросами, плыть было гораздо скучнее. Мы вовремя получали обед и ужин, подчинялись корабельным порядкам, и ничего неожиданного не могло произойти на нашем пути. Нам даже бури не были страшны. У капитана на столе лежали огромные карты, и он прекрасно знал, где нам надо остановиться и какой ветер дует в каком месте. Кроме того, оба наши корабля были большие и прочные. На «Дофине» было шестьдесят четыре пушки, три мачты и двести человек матросов, так что всё наше путешествие прошло без приключений. Один раз только мы приставали к острову, не помню уж, как он назывался, и там ловили черепах и набирали воды. Черепах наловили огромных, величиной с маленькую лодку. На этом острове стоял ещё английский корабль, и мы устроили драку с английскими матросами. Потом мы налили наши бочки, высушили черепашье мясо и двинулись дальше.
Очень редко в пути нам попадались навстречу птицы, киты или корабли. Почти всё время кругом была только вода. Смотреть на море мне надоело, и я большую часть своего времени занимался французским языком.
Теперь мне уже не нужно было разбирать книги. Я учился для того, чтобы во Франции свободно разговаривать. Все матросы на нашем корабле были французы, и команда отдавалась на французском языке. Всё это мне очень помогало. Ванька и Кузнецов тоже начали учить слова вместе со мной. А Хрущёв даже пробовал говорить со мной по-французски.
Кроме того, Беспойск занимался со мной разными науками. Он показывал мне по карте города и страны и рассказывал об этих странах. От него я узнал историю Европы и жизнь знаменитых людей. Но больше всего мы говорили о Государстве Солнца.
Каждый день я высказывал какое-нибудь сомнение в нашем деле, а он разъяснял мне, что всё будет хорошо. Например, я сомневался в том, что мы сумеем выстроить город из тёсаных камней и провести воду в фонтаны. Но он говорил, что это самое простое.
— Голова — великая вещь! — говорил он мне. — И если будет на острове хоть одна умная голова, всё пойдёт хорошо. Мудрёные законы из дураков сделают умников. Ты это всё увидишь на примере. Не беспокойся… Лёнька! — говорил он мне иногда. — Я никогда не поеду в Польшу. На земле есть народы несчастнее поляков. А они имеют больше прав на счастье.
Каждый день много часов мы гуляли с ним по палубе. Он полюбил меня за время нашего путешествия и часто поверял мне свои тайные мысли. Я же считал его за самого умного человека на земле. Я верил каждому его слову. Я не знал тогда, что за ошибки умных людей приходится расплачиваться дороже, чем за ошибки глупцов. Вообще я ничего ещё не знал тогда. И я готов был идти за ним на любое дело и даже жизнь свою ставил ни во что по сравнению с его планами.
Тем временем мы уже приближались к Европе. Прошли Мадеру, зелёный остров с горой посередине. Всё чаще и чаще нам стали попадаться европейские корабли. Был уже июль месяц, месяц летний в Европе. В тот год я так и не видал зимы.
Мы пришли во французский порт Сен-Люи 18 июля, ранним утром. Город показался нам серым после солнечных городов тропиков. Корабль стал на якорь, и Беспойск с Хрущёвым сейчас же уехали на берег. Вечером Хрущёв вернулся и сказал, что для нас нанят отдельный дом и мы можем перебираться. Мы переехали залив на лодках и двинулись со своими пожитками по извилистым переулкам. Хрущёв показал нам дом, где мы должны были жить. Он оказался двухэтажным, как и в Макао, но в нём была печь, камин и не было ставней на окнах. Мы расположились вповалку на полу, как на «Петре». Беспойск и офицеры поселились в гостинице.
На другой день к нам в дом прибежал мальчишка-француз в деревянных башмаках. Он принёс мне записку от Беспойска. В записке Беспойск писал, чтобы я немедленно пришёл в гостиницу.
Я пошёл с мальчишкой и по дороге он начал меня расспрашивать, кто я такой. Я ему ответил, что русский, с Камчатки. Но он ничего не слыхал о Камчатке, хотя о России слышал. И мне было удивительно разговаривать с человеком, который о Камчатке ничего не знал.
В гостинице я застал Беспойска с портным, который принёс ему для примерки новый кафтан синего цвета. Кафтан был ещё без рукавов, но и так я понял, что это будет одежда богатая.
Увидевши меня, Беспойск закричал:
— Лёнька, хочешь ехать со мной в Париж?
— Хочу, генерал.
— Брось, — сказал он с гримасой. — Я уже не генерал теперь. Моя команда остаётся здесь. Зови меня просто… бароном.
И, обратившись к портному, он сказал:
— Вот этому молодцу надо сшить кафтан табачного цвета.
Портной обмерил мне плечи, руки, живот и ушёл. Беспойск оглядел меня и сказал:
— Теперь не стриги больше волос, а заведи себе причёску. Сходи к парикмахеру, он тебя научит завиваться. А потом вот тебе деньги, двести ливров. Ступай в магазин, купи себе две рубашки, штаны, чулки и шесть носовых платков. Если ты будешь сморкаться на пол, я тебя поколочу. Купи ещё шляпу. Скажи, что ты едешь в Париж и чтобы дали самую модную.
— Есть, барон.
— Больше не говори мне «есть». Присматривайся к тому, как себя держат французы. Здесь надо быть приличным.
— Хорошо. У меня в сундуке лежит книга — «Юности честное зерцало». Там сказано, как надо держать себя. Я её прочту снова.
— Делай как знаешь. Имей в виду, что через три дня мы с тобой уезжаем. Ты будешь носить за мной мои бумаги и образцы товаров. Я из тебя сделаю француза. Но прежде чем надевать новые штаны, вымойся в море.
Я пошёл по лавкам и прежде всего купил себе сумку, а потом всё остальное. Уложил вещи в сумку и пошёл к морю купаться. Вымылся как следует, а потом натянул новые штаны и башмаки. Волосы у меня были довольно длинные. Я зашёл к парикмахеру, и он завил меня, даже маленькую косичку сумел заплести. К нам в казарму я пришёл неузнаваемым. Там меня подняли на смех, особенно приставали Ерофеев и Андреянов. Пока все хохотали и тормошили меня, Ванька плакал. Ему было жаль со мной расставаться.
Через три дня я простился со всей нашей компанией. Передал Ваньке на сохранение мой заветный сундучок и Неста, которого просил кормить и любить. Обещал Ваньке писать письма. Уговаривал его не унывать, ведь не веселиться мы едем в Париж, а по делам Государства Солнца. Перед самым отъездом и Беспойск пришёл проститься с охотниками и матросами. Сказал, что мы скоро вернёмся с приятными вестями. Оставил Сибаеву денег на прокорм людей и велел даже вина красного покупать по бутылке в день
