Несколько минут мы дружно пялились на экран, а потом Джанет сказала:
— Первое слово во второй строке может быть «ПРЕДЛАГАЮ» или «ПРЕДЛАГАЕТСЯ».
— Охотно соглашусь. Но что дальше? — я уставился на экран так, словно хотел его загипнотизировать.
— Я не…
— Погодите, — остановил ее я. — Должно быть сегодня мои глаза немного отдохнули. Видите тонкую линию на зеленом клочке вот здесь? Между «ПРА» и «ДКЕ»?
— Вижу. Ну и что?
— В корзинке этот клочок лежал текстом вниз. Поэтому, когда я собирал записку, компьютер перевернул его. Вы в детстве никогда не пытались читать по следам на листке, лежащем под тем, на котором писали?
— Конечно. — Джанет наклонилась ближе к экрану. — Вы хотите сказать, что эта линия — и есть такой след?
— Наверняка. Но графическая обработка читает их лучше, чем дети, конечно, там, где следы не закрыты другими клочками.
Похожие вмятины нашлись еще на четырех обрывках. Я вспомнил Лоуэлла, который пытался составить карту того, что он считал марсианскими каналами. Задача, стоящая перед нами, была ничуть не легче.
Однако мало-помалу нам удалось с ней справиться. Иногда приходилось менять цветное изображение на черно-белое и выделять места контрастов, а иногда, наоборот, экран напоминал калейдоскоп: компьютер обозначал одним цветом те фрагменты, в которых мы были уверены, и другим — те, которые могли нам просто казаться.
Результат стоил всех трудов. Но, честно говоря, к радости моей примешивался неприятный холодок.
— Вы тоже подумали о вчерашнем? — робко спросила Джанет. Она сидела тихо как мышь.
— Полагаю, вы имеете в виду нижнюю строчку, где вот это слово должно означать «ГИБЕЛЬ».
— Разумеется.
— А как насчет правого верхнего края? — спросил я. — В отчете об опросе общественного мнения говорится о людях, обеспокоенных вопросами правопорядка. Что вы думаете о моей догадке о словах «ЗАКОН О ПРАВОПОРЯДКЕ»?
Джанет согласно кивнула:
— Я думаю, любой любитель кроссвордов сказал бы то же самое. А вот слово из восьми букв, оканчивающееся на «ИМАНИЕ» наверняка означает «ВНИМАНИЕ».
Наделю программы осталось не так много работы, и скоро мы уже смотрели на две целые строчки, в которых угаданные буквы были выделены оранжевым цветом.
— По-моему, губернатор достаточно известная личность, а повашему? спросила Джанет. — Особенно если он только что закончил речь о борьбе с насилием.
— Так-то оно так. Все прекрасно сходится. Но я по-прежнему не могу понять. Неужели они убивают людей только ради того, чтобы победить на выборах?
— По-моему, в записке сказано достаточно ясно. И вряд ли ее специально подкинули на случай, если вы захотите в эту ночь заняться фотографией. Странно только то, что она написана на бумаге.
— Может быть, кто-то просто готовил шифровку, а черновик выбросил, несмотря на удачу, я чувствовал себя неуверенно. — Ну и что же нам теперь делать? — спросил я.
— Ну, прежде всего мы… — внезапно Джанет резко вскинула голову. — Не знаю. Даже с этой запиской мы бессильны. Может, нам просто бросить эту затею и передать все полиции?
— Вы же сами сказали, что у нас нет никаких конкретных улик. И к тому же я не думаю, что мы можем в данный момент выйти из игры.
— Потому что, по вашим идиотским понятиям, нельзя бросать дело, за которое взялся?
— Хотел бы я, чтобы все обстояло именно так, мягко сказал я.
— Не тяните… выкладывайте.
— Вы, вероятно, тоже это понимаете. Только не хотите признаться даже самой себе. В записке сказано:
МНБС собиралась снять об этом репортаж. Весь план, несомненно, был известен Шону.
— Продолжайте, — потребовала Джанет. Сегодня она была на редкость непонятлива, и я со вздохом сказал:
— Кто устроил так, что мы остались у лифта, а сам в это время отошел подальше?
Джанет побледнела. Теперь она поняла, куда я клоню.
— Вы хотите сказать, что Ньювел был не единственной мишенью?
Но по лицу ее я видел, что она сама уже в этом не сомневается.
17. НАЖИВКА
Джанет долго смотрела на меня и молчала. Наконец она криво усмехнулась и сказала:
— Ну что ж, не могу сказать, что испытываю большое желание идти завтра на работу.
Я с облегчением увидел, что она воспринимает случившееся без паники. Лично я имел куда больше времени, чтобы привыкнуть к мысли, что Шон и еще какие-то неизвестные мне личности горят желанием увидеть наши трупы, но до сих пор испытывал ту же неприятную резь в желудке, как и в тот день, когда впервые узнал, что Кэролайн мне изменяет.
— Еще бы, — согласился я.
— Так значит, им известно, чем мы занимаемся или по крайней мере что мы представляем для них угрозу. — При этом Джанет не сказала, что именно я втянул ее в эту историю и, стало быть, мне и отдуваться, а лишь посмотрела на меня задумчивым взглядом своих бирюзовых глаз.
— Хотелось бы мне, чтобы мы действительно представляли для них угрозу, — ответил я. — Но мы до сих пор не можем ответить на элементарные вопросы: кто, что и зачем? И у нас нет никаких прямых улик.
Джанет подумала несколько минут и вдруг прищелкнула пальцами.
