— Остановитесь-ка возле него, — сказал я Джанет. — У меня появилась идея.
Поеживаясь от ночного холода, я набрал фабричную комбинацию и залез внутрь. Там, весьма эффективно использовав знания, почерпнутые мной из закрытой документации, я перепрограммировал кое- какие функции управления, а в качестве заключительного аккорда заменил пароль пользователя на слово «убийца», чтобы Хартли не мог вернуться к стандартной системе, если, конечно, он тоже не был знаком с секретными материалами.
Потом мы втроем проникли в здание через служебный вход.
— Послушай меня, сын, — сказал я. — Ты должен молчать как рыба до тех пор, пока тебя о чем- нибудь не спросят. Но, конечно, если ты заметишь какую-то опасность, а мы ее прохлопаем — тогда ори что есть мочи. Понял?
Брэд кивнул.
Я пристально посмотрел на него. Он был совершенно серьезен. И, к счастью, не икал.
У всех дверей мы пользовались пропуском Шона. Я был уверен, что система безопасности уже запрограммирована предупреждать обо мне или о Джанет. У меня был пистолет Шона и цилиндрическая бомба. Джанет несла видеокамеру.
Хотя мы шли как можно осторожнее, мне казалось, что наши шаги звучат как набат. К счастью, первый коридор оказался пустым, но зато во втором кто-то был. Мы пережили несколько неприятных минут, дожидаясь, пока звук шагов не затихнет вдали. Работало только дежурное освещение, и с непривычки я то и дело спотыкался. Больше всего мы боялись встретить Хартли — во всяком случае, до того, как выполним задуманное.
Миновав еще два коридора, мы опять услышали впереди шаги и спрятались в женском туалете. Я испытывал одновременную тревогу и джентльменскую неловкость и надеялся только на то, что неизвестный окажется мужиком или пройдет мимо.
Мои надежды оправдались. Шаги замерли в глубине здания. Подождав еще с минуту, Джанет вышла на разведку, а потом тихонько позвала нас. До приемной лаборатории спецэффектов мы добрались без приключений, но перед дверью в саму лабораторию нас опять одолели сомнения. Мы напряженно прислушивались вдруг там кто-нибудь есть? Судя по словам Шона, именно здесь находится ключ ко всему, а ведь даже в «Мидас корпорейшн» и в «Институте Моргана» была охрана. Оставалось только надеяться, что круглосуточный режим работы телестудии не позволил им посадить сюда парня с пистолетом.
— Может, попробуем заглянуть под дверь? — я указал на камеру и одновременно слегка отодвинул Брэда от двери.
— Сейчас узнаем. — Джанет опустилась на колени и выдвинула объектив. Щель под дверью оказалась достаточно широкой.
Я нагнулся и через плечо Джанет заглянул в видоискатель. Ракурс был несколько необычен, но, похоже, нам повезло.
— По-моему, путь свободен, — сказала Джанет.
Я кивнул.
— Давайте попробуем. — Я вытащил из кармана пропуск Шона. — Надеюсь, он был в числе посвященных.
Оказалось, что был. Замок щелкнул, и дверь открылась. Мы с опаской вошли и сразу же осмотрели комнату, но нас, слава Богу, никто не ждал.
Я закрыл дверь и заблокировал ее креслом, от всей души надеясь, то никому не придет в голову сегодня поработать здесь. Окон в лаборатории не было, и стало быть, заметить нас никто не мог. Я подтолкнул Брэда к другому креслу:
— Сиди спокойно и ничего не трогай.
Он послушно уселся, а мы с Джанет начали методично обшаривать комнату в поисках чего-нибудь подозрительного. Лаборатория была забита всякой аппаратурой для работы с графикой, а в центре ее возвышался большой настольный компьютер с двумя экранами. Минут через десять мы оба взмокли, но не отыскали ничего.
— Черт побери, — выдохнул я. Опираясь на стол. — Может, Хартли уже здесь побывал?
— А если… Погодите! — Джанет, как загипнотизированная, уставилась на книжную полку. — А это что такое? — Она подошла к полке и провела пальцем вдоль узкой щели на передней стенке.
Я посмотрел повнимательнее:
— Мне кажется, вы уже и сами догадались. Надеюсь, наш ключик откроет и эту дверь. — Я вытащил из кармана пропуск Шона и вставил его в прорезь.
Сначала ничего не произошло. Но вдруг раздался негромкий щелчок, и Брэд сказал:
— Вот это да!
Из полки выдвинулся ящик.
Джанет накинулась на него как коршун, а мне пришлось смотреть через ее плечо. Внезапно она отчетливо прошептала:
— Взгляните-ка. — И ткнула пальцем в стопку записывающих кристаллов. На двух из них были очень интересные наклейки.
Одна гласила:
А другая:
— Вероятно, я немного отстал от жизни, — тихо сказал я, — но я не понимаю, почему они должны быть разными.
— Сейчас увидим.
Мы подошли к большому компьютеру и вставили в него рабочую копию — ту, что по идее должна была представлять для нас наибольший интерес. Она ничем не отличалась от того, что мы уже не раз видели на домашних экранах.
— Попробуем другую, — предложила Джанет.
Мы так и сделали. То же самое.
— Ничего не понимаю, — растерянно сказала Джанет. — Почему же их две?
— Не знаю. Должна же быть какая-то причина… — Я не договорил: в голову мне пришла одна мысль. — У меня есть идея, — сказал я, садясь перед экранами и вставляя оба кристалла в компьютер. Давайте вычтем одно из другого, кадр за кадром, и посмотрим что останется.
— Давайте. Только поскорее.
Но мне пришлось поколдовать над клавиатурой довольно долго: я давно уже не занимался такими вещами. Наконец программа пошла.
— Сработало! — возбужденно воскликнула Джанет, когда компьютер сообщил, что получены первые результаты.
На всякий случай я с камерой подошел к двери и взглянул, как обстоят дела на той стороне. Все было в порядке. Когда я вернулся обратно, компьютер уже почти закончил работу. Брэд нервно улыбнулся мне.
Я еще раз пощелкал клавишами, и перед нами возникли две голограммы.
— Левая показывает то, что передавалось в эфир, — объяснил я, — а правая — разницу между ней и резервной копией.
Мы в молчании уставились на голограммы. Сначала правая картинка была пуста, а затем на экране мелькнула не очень четкая надпись. Она возникла как бы из ничего и быстро растворилась. Надпись гласила:
