Голос шёл из угла с лампой. Теперь девушка увидела, что там стояло третье кресло, в котором кто-то сидел. Подойдя поближе, Оксана тем не менее не смогла разглядеть его лица, потому что на него не падал свет. Мужчина был виден лишь до середины груди: дорогой костюм светло-синего цвета с черным галстуком, белые туфли, начищенные до блеска, лежащие на коленях широкие ладони с длинными пальцами и рельефно выступающими венами.
— Повернись, — снова послышался голос. Почему-то Оксана подумала, что голос принадлежит пожилому человеку: он был суховат, с хрипотцой и словно немного «шамкающий».
Девушка послушно повернулась и снова заняла прежнее положение.
— Ты умеешь танцевать?
Она отрицательно мотнула головой, что получилось несмело и растерянно. Оксана умела танцевать и всегда ходила на всевозможные вечеринки в клубы и на дискотеки, разрешенные школьникам для посещения. Однако те полуэпилептические-полудикие движения сейчас она не расценивала как танец.
— А петь?
Девушка снова отрицательно покачала головой, отчего её светлые пряди испуганно колыхнулись. Она нервно перебирала подол не заправленной рубашки и старалась не поднимать глаз на незнакомца.
— Распусти волосы, — попросил он.
Мгновение Оксана стояла недвижимая, а затем протянула руки к резинке, схватившей на затылке волосы в «хвостик», и сняла её. Локоны плавно расправились и опустились вниз, подчеркнув овал лица. Их длины немного не хватало, чтобы достать до плеч.
— Ты очень красивая. Раздевайся.
Дрожь в теле из мелкой, почти незаметной стала перерастать в более крупную. По щекам девушки прокатились слезы, оставив влажные полоски, блестящие в лучах электрической лампы. За прошедшие сутки ей уже трижды приходится обнажаться перед незнакомыми людьми, хотящими только одного, и известно — чего. Уже третий раз она испытывает непередаваемую гамму чувств, начиная от отвращения и заканчивая страхом. Вспомнилась встреча с Марго, когда она ехидно спросила:
— Ты девственница?
Оксана сначала не поняла вопроса, но дочь Красавчика перевела на другой лад:
— С мальчиками спала?
До девушки через завесу стыда, страха и отчаяния наконец дошло, что имеет ввиду Марго. Она ответила отрицательно.
— Вот и чудненько, моя ты сахарная! Это прибавляет тебе ценности, а то ведь в наше время днём с огнем не отыщешь девочку, которая бы не трахалась. Лет с десяти начинают, дуры стоеросовые. — Марго скорчила удрученную гримасу.
И Оксана желала, чтобы и дальше всё было по старому: она по-прежнему чиста и — как бы ни звучало заезженно — ждёт того, кому может подарить самое ценное, что даёт природа женщине. Но подарить в обмен на нежность, ласку и любовь! Добровольно! А не так, как предстоит: насильно, похабно, через боль, тоску и одиночество… Щеки вновь смочились слезами, торопящимися догнать своих сестричек, пока те не высохли, и напитать их влагой.
Обреченно вздохнув с тихим всхлипом, девушка медленно расстегнула пуговицы рубашки. Так же медленно рубашка ниспала с её маленьких плеч. Синие джинсы обнажили плавные линии бёдер, чуть суховатые коленки, икры. На плотную ткань упали две крупные капли-слезы. Освободившись от носков, Оксана расстегнула и сняла прозрачный, ничего не скрывающий лифчик и такие же трусики. Абсолютно нагая, она стояла и беззвучно рыдала.
Сидящий в кресле мужчина молчал, и было видно, как его грудь медленно, размеренно поднимается в такт дыханию. Девушка физически ощущала, как его взгляд скользит по нежному юному телу, примечает все самые сокровенные детали, осматривает интимные места…
— Ложись на кровать.
Уже мало что сознавая, находясь как будто в зомбированном, трансовом состоянии, Оксана медленно, едва держась на ногах, прошла к кровати и упала в теплые объятия шерстяного одеяла лицом в подушки. Недвижимая, она лежала так долго, ждала необратимых последствий, жестоких и грязных как вирус чумы, а слезы продолжали градом литься из глаз.
Она даже не заметила, как погрузилась в ровный, спокойный сон без сновидений.
ЭПИЗОД 39
Город Керинг.
Планета Офелия.
Флаер с тихим гудением взмыл над руинами Керинга и взял курс на возвышавшийся в дымке гари и пара космический корабль блестящих, освещенный горящими факелами газопроводов. Шон сидел на месте пилота и крутил штурвал из стороны в сторону; машина послушно маневрировала меж хаоса разрушений, выхватывая лучами фар искореженные остовы домов, чёрными окнами уставившиеся в ночь.
Даско старался не подниматься высоко, чтобы с корабля их невозможно было заметить. Тина и Кейси молча сидели позади; каждая из девушек пыталась обнаружить майора Макееву: Кейси с помощью своих экстрасенсорных способностей, Тина — с помощью вшитого под кожу микрочипа. И если вторая чувствовала приближение к напарнице, то первая девушка ощущала, как некие холодные тиски всё сильнее сжимают затылок. Вскоре все трое испытали странное чувство, будто некий громадный глаз открылся где-то в самом сердце инопланетного корабля; открылся и уставился прямо на них.
— Сажай тут, — раздался голос Плотниковой в шлемофоне полицейского, когда до «гриба» осталось меньше полукилометра.
Выбрав более или менее чистую площадку, Шон плавно опустил каплю флаера. Вокруг уже не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало центр крупного города: лишь одни беспорядочные нагромождения — словно скалистые хребты — чёрных глыб. Весь путь, что преодолела новорожденная команда, не встретился ни один блестящий, ни один человек.
Даско глянул назад — затемненное стекло шлема закрывало его лицо, но по голосу чувствовалась напряженность:
— Ну?
Тина молчала. Ощущение странного взгляда не давало возможности сосредоточиться на импульсах микрочипа — секрете её «телепатии». Повернув голову в сторону полицейских и немного подумав, она, наконец, решительно сказала:
— Идём. Она на корабле.
Двери машины поднялись, и троица ступила на ещё теплую почву, некогда казавшуюся навечно погребенной под слоями асфальтобетона. Микрофоны бронекостюмов не доносили ни единого звука, датчики движения и биоматерии также молчали. Медленно, водя дулами автоматов из стороны в сторону, люди начали продвигаться к цели.
За вершинами «хребтов», еле заметная в ночной темноте, возвышалась громада корабля. Под ногами похрустывали мелкие камешки. Звёзд по-прежнему не было видно, хотя ветер дул уже достаточно долго.
Шон нервничал. Непонятно, почему он согласился помогать разведчице, зачем полез спасать её же напарницу. Конечно, поступок этот благородный, и всякий полицейский просто по долгу службы обязан вызволять попавших в беду. Непонятна была та часть его согласия, в которой он фактически подписал свой смертный приговор: Плотникова наверняка оказалась права, когда сказала, что вернуться могут не все. Чёрт, быть героем хорошо, но страшновато. Тот, первый блестящий, с которым Даско имел дело, чуть его не убил, а здесь, вокруг корабля их, наверное, десятки, если не сотни. Главное — не забыть целиться в голову. Кейси говорит, что это единственное уязвимое место.
А что их будет ждать на корабле? (Хотя туда надо ещё добраться…) Монстры, каких свет не видывал? Ловушки? Капканы? И ведь поперся сюда, говоря откровенно, только потому, что Кейси согласилась помочь разведчице. Вот и ответ. Откажись тогда сейт, Шон отказался бы тоже. Вдвоем они давно уже достигли бы
