В вышине пронзительно крикнул орёл, потом завалился на крыло и по спирали закружил над степью, ловя потоки воздуха, чтобы подняться повыше — дальше от однообразной, невеселой земли.
Когда птица пропала за горизонтом, маг вновь спросил:
— И всё-таки?
Андрей, опять задремавший, поднял голову и посмотрел на друга:
— Чего?
— Я говорю, как ты думаешь, мы справимся?
— С чем?
— Да ты меня совсем не слушал! — вспылил Ланс.
— А ты и не говорил, — спокойно пожал плечами Андрей.
— Да? — Маг склонил голову набок. — А мне казалось, я говорил с тобой часа три без остановки!
— И о чем же? — уныло спросил юноша.
Кейвак углубился в сундук с воспоминаниями, но не нашел нужных.
— Не помню что-то, — признался он и потер влажной ладонью лоб.
— У тебя бред, — констатировал Андрей. — Выпей воды, что ли?
— Бред — это когда разговариваешь вслух! — возразил маг.
— А у тебя молчаливый бред, — хихикнул юноша.
Ланс демонстративно отвернулся и стал что-то с любопытством разглядывать. Это что-то было на горизонте, а любопытство — деланным.
Прошло ещё два часа. Наконец, Ланс обратился к другу:
— Андрей?
— Что?
— Ты там не спишь случайно?
— А как сам-то думаешь?
— Я хотел у тебя кое-что спросить.
— Ну спрашивай, коли уж…
— Ты считаешь, мы выполним миссию?
— Ты про Арманнис? Не знаю. Надеюсь, выполним.
Кейвак полностью удовлетворился ответом и снова замолчал. Солнце, весь день катившееся по своей древней как вселенная дороге, коснулось горизонта, далекого и близкого одновременно. Длинные тени всадников устало догоняли хозяев, из последних сил переставляя ноги по блеклой, выцветшей, потерявшей сок и всякую надежду на дождь траве. Небо стремительно меняло окраску, становясь всё темнее и глубже, а на западе — разгораясь пожаром. Светило погружалось в степь, чудовищно увеличенное призмой воздуха, пока не исчез последний лучик.
И сразу же откуда-то сверху на землю свалилась ночь, прохладная, тихая и безжизненная.
Андрей и Ланс, уронив головы на грудь, сопели в безмятежных снах. Им снились Буздыганские горы, утопающие в цветах, покрытые одеялом лесов, украшенные жемчужными ожерельями ручейков, весело прыгающих по камням. Снились чудесные нимфы, задорно смеющиеся и дарящие ослепительные, пылающие, страстные воздушные поцелуи. Снилось, как Андрей и Ланс гоняются за нимфами, желая поймать их, поймать и испить радость из их алых губ, но те постоянно убегают, продолжая задорно смеяться. Смех отражается от скал и разносится музыкой над лесом, и на душе так спокойно, так приятно, сладко…
Андрей прыгает между деревьями, как маленький, едва познавший радость жизни олененок. Он веселится, пытаясь догнать постоянно ускользающую красавицу-нимфу. Она смеется, успевает увернуться, но не покидает юношу. Она дарит ему очередной воздушный поцелуй, и губы цветут в розово-алой улыбке. Андрей, наконец, изловчился и поймал нимфу. О боже, как она прекрасна! Лицо — его невозможно описать словами; плавные, гибкие, упругие линии обнаженного тела сводят с ума, вскипает кровь от возбуждения.
Андрей протягивает руки и нежно обнимает лицо нимфы ладонями. Он шепчет ей, что любит, до беспамятства любит её и готов отдать жизнь, лишь бы вечно быть с ней. Нимфа отвечает, что тоже любит Андрея, тоже готова на всё ради него. Андрей привлекает её, мгновение любуется прекрасным цветком губ, а потом целует…
Точнее, хочет поцеловать, но нимфа почему-то сопротивляется.
— Убери-ка от меня руки, приятель, — отвечает она, и в её голосе Андрей узнает голос Ланса.
— А?
— Говорю, руки свои шаловливые убери! Рад, конечно, что ты меня так ценишь, но, знаешь ли, я не… к-хм… В общем, заканчивай с этим.
Андрей очнулся. Он обнаружил, что сидит на земле, а рядом на корточках присел маг.
— Сон! — воскликнул Андрей. — Черт тебя побери, Ланс, ты мне такой сон угробил!
— Представляю, — протянул маг, кивая.
— Мне снилась девушка небесной красоты! О боже, да я готов заложить душу дьяволу, лишь бы переспать с такой красоткой!
Ланс поднялся.
— М-да, — крякнул он, вздернув бровь. — Никакой ты не романтик, а просто жалкий, похотливый тип. Разве же можно так говорить о девушке небесной красоты?
— Ты бы видел её, — ответил Андрей, поднимаясь с земли.
— Ну, могу представить. Судя по тому, как страстно ты хотел меня поцеловать…
— Я хотел тебя поцеловать? — вскричал юноша, не веря другу и своим ушам. — Дела…
— Ладно, оставим эту тему, — закончил маг. — У нас проблема.
Андрей поспешно оглянулся по сторонам, но не заметил ничего подозрительного. Он вопросительно уставился на мага.
— Я бы даже сказал, две проблемы, — добавил Ланс. — Взгляни на коней.
Теперь юноша увидел, что коней поблизости нет. Само по себе это было довольно необычно. Напрягая зрение, он в ночной темноте с трудом различил два силуэта, удаленных шагов на пятьдесят. Луна ещё не озарила степь своим светом, и сказать наверняка, были ли те силуэты Лопастью и Мергом, Андрей не смог. Кстати сказать, вскоре после приезда в Каргос юноша узнал, что у его коня есть имя — Лопасть. Раньше мысль, что непарнокопытных наделяют именами, как-то не приходила в голову. Он задал Родгану вопрос, отчего имя такое странное, на что учитель ответил, дескать, лопает много. Ланс на сбережения, доставшиеся от продажи трофеев, сумел выторговать себе неплохого жеребца, похожего на Лопасть, но с белым пятном на груди.
— Днём мы оба заснули, — стал объяснять ситуацию маг. — И ты, и я — оба дрыхли, позабыв про всякие меры элементарной предосторожности. Думаю, кони тоже заснули.
— Заснули?
— Да.
— Но, по-моему, они движутся!
— В том-то и проблема, друг мой. Они спят, но продолжают идти вперед, понимаешь?
— Не может быть!
— Я тоже так думал, — согласился маг. — Но факт налицо!
Они догнали непарнокопытных. Андрей убедился, что Кейвак прав: кони спокойно шагали вперед, переставляя стройные ноги. Их хвосты колыхались в такт шагам, шеи поднимались и опускались, тихо позвякивало снаряжение, прикрепленное к седлам.
Однако, животные спали! Глаза закрыты, ноздри медленно колышутся, слышится некое подобие храпа…
— Нам надо разбудить их, Ланс! Вдруг им приспичит пойти аллюром!
— Я уже пытался, — отмахнулся маг. — Бил их по ушам, хлопал по заднице, дергал за хвост и гриву…
— И?..
— И ничего! Дрыхнут как кони!
