– Брат посоветовал мне открыть кабаре… – проговорила она с некоторым смущением. – По правде говоря, никто из нас не знает толком, что нам надо делать… Ведь по случаю траура, кажется, не принято закрывать…
Глядя на ее блокнот и карандаш, он спросил:
– Чем вы намеревались заняться?
– Тем же, чем занимался в этот час каждый вечер мой зять… Уточнить с барменами и метрдотелями запасы шампанского и виски… Потом организовать переход артисток из одного кабаре в другое… Какая- нибудь из них, как всегда, не явится… Каждый вечер приходится в последний момент производить замены… Я уже побывала в «Голубом экспрессе»…
– Как чувствует себя ваша сестра?
– Она ужасно подавлена… Это счастье, что Антонио весь день провел у нас… Приходили из похоронного бюро… Завтра утром должны перевезти тело домой… Телефон не умолкает ни на минуту… Еще нужно заняться уведомительными письмами…
Она не теряла головы и, разговаривая, так же, как это делал бы Буле, продолжала следить за приготовлениями в зале. Она даже прервала разговор, чтобы сказать молодому метрдотелю:
– Нет, Жермен… Класть в ведерки лед еще рано…
Новичок, наверно!
Мегрэ спросил на всякий случай:
– Он оставил завещание?
– Нам ничего не известно, и это во многом усложняет наши дела, так как мы не знаем, какие меры принимать…
– У него был нотариус?
– Понятия не имею… Скорее всего нет… Я позвонила его адвокату метру Жан-Шарлю Гайару, но того не оказалось дома… Он сегодня спозаранку уехал в Пуатье на защиту и вернется поздно вечером…
Кто уже говорил ему об адвокате? Мегрэ покопался в своей памяти и вытянул наконец оттуда малопривлекательный образ мсье Резона, сидящего в своем маленьком кабинетике на антресолях. О чем тогда шла речь? Мегрэ спросил, не производятся ли некоторые расчеты из рук в руки, чтобы избежать налогов…
Мегрэ восстановил цепочку разговора. Счетовод заверил, что мсье Эмиль не принадлежал к числу людей, склонных к мошенничеству и рискующих своим добрым именем, что он придерживался правила все делать в рамках закона и его декларации о доходах составлялись адвокатом…
– Вы думаете, по поводу завещания ваш зять мог обратиться к нему?
– Он советовался с ним во всем… Не забывайте, на первых порах он совсем не разбирался в делах. Когда он открыл «Голубой экспресс», соседи подали на него в суд, я не знаю, за что… Возможно, музыка мешала им спать…
– Где он живет?
– Метр Гайар?.. На улице Ла Брюйер, небольшой особняк в середине улицы…
Улица Ла Брюйер! Не более чем в пятистах метрах от «Лотоса»! Чтобы попасть туда, достаточно спуститься по улице Пигаль, пересечь Нотр-Дам-де-Лоретт и немного ниже повернуть налево.
– Ваш зять часто виделся с ним?
– Один-два раза в месяц…
– Вечерами?
– Нет, днем. Чаще всего после шести часов, когда метр Гайар возвращался из Дворца правосудия…
– Вы сопровождали его?
Она помотала головой: нет.
Возможно, это было смешно, но комиссар уже не выглядел брюзгой.
– Я могу позвонить?
– Вы хотите подняться наверх или позвоните из кабины?
– Из кабины…
Так же, как Эмиль Буле, с той лишь разницей, что Буле начал звонить только около десяти часов вечера. Сквозь стекло Мегрэ увидел гардеробщицу Жермен, которая расставляла в старой коробке от сигар розовые картонные карточки.
– Алло! Это квартира метра Гайара?
– Нет, – мсье… Это аптека Леко…
– Извините…
Должно быть, он ошибся, когда набирал номер. Он набрал снова, более внимательно, и услышал отдаленные гудки. Прошла минута, другая, но никто не ответил.
Трижды он заново набирал номер, и все безрезультатно. Выйдя из кабины, он поискал глазами Аду… В конце концов он нашел ее в каморке, где переодевались две женщины. Они не обратили на него ни малейшего внимания и даже не попытались прикрыть голые груди.
– Метр Гайар холостяк?
– Не знаю. Я никогда не слышала о его жене. Но возможно, он женат. Мне не приходилось бывать у него.
Немного погодя, стоя у двери, Мегрэ расспрашивал Микея.
– Вы знаете Жан-Шарля Гайара?
– Адвоката? Слышал это имя. Три года назад он защищал Большого Люсьена, и того оправдали…
– Он также адвокат вашего хозяина…
– Это меня не удивляет… Он слывет докой…
– Вы не знаете, он женат?
– Простите меня, мсье Мегрэ, но он не из числа моих клиентов, и при всем своем огромном желании я ничего не могу сказать вам…
Комиссар вернулся в кабину, снова позвонил, и снова безрезультатно.
Тогда он наудачу набрал номер Шаванона, члена суда, которого знал с незапамятных времен, и ему повезло, тот оказался дома.
– Это Мегрэ… Нет, у меня в кабинете не сидит клиент для вас. Впрочем, я не на набережной Орфевр… Я хотел бы кое-что узнать. Вы знакомы с Жан-Шарлем Гайаром?
– Как и со всеми остальными… Я встречаюсь с ним во Дворце правосудия, однажды мне довелось завтракать с ним… Но этот господин слишком важная персона для такой мелкой сошки, как я…
– Он женат?
– Думаю, да… Впрочем, подождите… Да, я уверен в этом… Он женился вскоре после войны на какой- то не то певичке, не то танцовщице из «Казино де Пари»… Вот, пожалуй, все, что я могу позволить себе сказать…
– Вы никогда не видели ее?.. Не бывали у него дома?..
– Меня туда не приглашали…
– Они не разведены?.. Живут вместе?..
– Насколько мне известно, да…
– Вы не знаете, она сопровождает его, когда он едет на защиту в провинцию?..
– Почти никогда…
– Благодарю вас…
Он снова тщетно пытался дозвониться на улицу Ла Брюйер, и гардеробщица смотрела на него все с большим и большим любопытством.
Наконец, он решился покинуть «Лотос» и, кивнув Микею, стал медленно спускаться по улице Пигаль. На улице Ла Брюйер он сразу же нашел особняк, который, в общем, оказался обычным небольшим жилым домом – таких много в провинции, и они еще сохранились в некоторых районах Парижа.
Все окна были темнее. На медной табличке значилось имя адвоката. Мегрэ нажал кнопку, которая находилась под табличкой, и за дверью послышался звонок.
Никакого отклика. Он позвонил во второй раз, в третий, и все так же тщетно, как и по телефону.
Почему он перешел на другую сторону улицы, чтобы окинуть взглядом весь дом?
