Наверху на лестничной площадке были только две двери. Та, что посветлее, вела в рабочий кабинет доктора. Кабинет достаточно просторный, как и тот, что с библиотекой. Там стояли два великолепных кожаных кресла, стол, а у стены узкая, тоже обитая кожей кушетка, должно быть, для обследования больных.
Стекла двух выходящих в сад окон были матовыми, не давая сильно светить и слепить послеполуденному солнцу. На тех же, что выходили на улицу, висели плотные шторы. Напротив находилась слепая стена какого-то склада.
Мегрэ приоткрыл дверь в соседнюю, более узкую комнату. Она состояла из туалета и нескольких стеклянных шкафчиков, в которых в строгом порядке были разложены сверкающие никелем инструменты.
Комиссар, держа руки в карманах, медленно осматривался, к великому раздражению следователя, который злился все больше и больше. Потом Мегрэ наклонился над столом.
– Серебряного ножа нет на месте, – задумчиво констатировал он.
– А кто вам сказал, что его место здесь?
– Я только высказал предположение. Если хотите, можете позвать сюда своего слугу. Ему будет легче ответить на этот вопрос.
– У меня действительно лежал на столе нож для разрезания бумаги с серебряной рукояткой. Я даже не заметил его исчезновения.
– Однако вы принимали больных первого августа?
– В принципе я принимаю три раза в неделю, а иногда и в другие дни по договоренности.
– В какие часы вы проводите консультации?
– Это вы можете проверить по медной табличке, что висит на двери с улицы. Понедельник, среда и пятница с десяти до двенадцати.
– И никогда не принимаете вечером?
– Извините?..
– Я вас спросил, не случалось ли вам принимать вечером?
– Редко. Только в том случае, если какой-нибудь больной почему-либо не может прийти днем.
– В ближайшем прошлом было что-то подобное?
– Сейчас не помню, но можете посмотреть в моих записях на столе.
Мегрэ без всякого стеснения полистал записи. Фамилии, помеченные там, ни о чем ему не говорили.
– Разрешаете ли вы домашним беспокоить вас, когда вы здесь?
– Уточните, кого вы имеете в виду под домашними?
– Слуг, например. Вашего слугу или горничную мадам Беллами.
– Конечно же нет. Существует внутренний телефон, соединяющий флигель с основным зданием.
– А ваша жена?
– Полагаю, что она ни разу не была в этом кабинете.
Может, только когда мы поженились и я водил ее показывать дом и все поместье в целом.
– А ваша мать?
– Она заходит только в мое отсутствие, чтобы проследить в дни генеральных уборок за слугами.
– А ваша свояченица?
– Нет.
Оба уже не заботились о вежливости. Обменивались короткими и резкими репликами. Ни тот и ни другой не пытались при этом мило улыбаться.
Мегрэ самым спокойным образом открыл одно из окон, и сразу стали видны деревья в саду. Между буком и сосной можно было разглядеть часть дома, два окна на втором этаже и окошечко на третьем, ведущее в мансарду.
– Эти окна в какой комнате?
– Слева коридор, справа туалет моей свояченицы.
– А выше?
– Спальня Жанны. Я имею в виду горничную.
– Вы не знаете, когда исчез нож?
– До вашего прихода я вообще не знал, что он исчез.
Не помню, когда мне в кабинете приходилось в последний раз разрезать книги. Что касается переписки, то я чаще всего занимаюсь этим в библиотеке.
– Благодарю вас.
– И это все?
