Потом заправлял в каком-то ночном кабаке… «Этот господин умеет плавать!» Бригадир отозвался о Сервьере именно так… Но потом добавил: «Парень он неплохой; когда увидел, что ничего в Париже не добьется, а только проест свои сбережения и что ему грозят неприятности, он предпочел опять нырнуть в провинцию…»
— Итак?
— Итак, я не понимаю, зачем ему понадобилась эта инсценировка… Я видел его машину, на сиденье самые настоящие пятна крови… Но если он жив, какой ему смысл скрываться? Ведь его видели гуляющим по Бресту!..
— Вот и отлично!
Инспектор живо повернулся к Мегрэ. Уж не шутит ли он? Но нет! Лицо комиссара было серьезно, а взгляд прикован к светлому краешку солнца, которое появилось из-за туч.
— Что касается Ле-Поммерэ…
— Есть какие-нибудь сведения?
— В гостиницу приходил его брат, хотел повидаться с вами… Но ждать у него не было времени. Он чернил его, как только мог… Покойный Ив был бездельником, а это, с его точки зрения, непростительно… У него были две страсти — охота и женщины. Он влезал в долги и любил корчить из себя аристократа… И еще одна характерная деталь: брат Ле-Поммерэ, один из богатейших промышленников города, заявил мне: «Я, например, шью у брестских портных. Это не роскошно, но вполне прилично и недорого… А Ив одевался только в Париже! И обувь он заказывал только у хороших мастеров… А ведь даже моя жена носит фабричную обувь!..»
— Какая чепуха! — фыркнул Мегрэ к великому удивлению своего собеседника.
— Почему?
— Вернее, ценная чепуха, Леруа! Как вы только что выразились, мы с вами нырнули в провинциальную жизнь… Это прекрасно: знать, носил Ив Ле-Поммерэ обувь фабричную или сделанную на заказ!.. Кажется, что это не имеет никакого значения, но можете мне поверить, Леруа: это решающий момент трагедии. Пойдемте, Леруа, пить аперитив, как пили его ежедневно эти почтенные господа… В кафе «Адмирал», разумеется…
Инспектор внимательно посмотрел на своего начальника, стараясь понять, не издевается ли тот над ним. Он ожидал благодарности и поздравлений за бурную деятельность, которую развернул в это утро. А Мегрэ сделал вид, что не принимает его сообщений всерьез.
По залу кафе прошло волнение, как по классу, когда входит преподаватель, а ученики еще болтают и смеются. Разговоры сразу стихли. Журналисты окружили комиссара тесной толпой.
— Об аресте доктора можно писать? Он в чем-нибудь признался?
— Ровно ни в чем!
Мегрэ рукой раздвинул толпу и крикнул Эмме:
— Два раза перно, милочка!..
— Но, господин комиссар, раз вы арестовали доктора Мишу…
— Хотите знать правду, господа?
Сразу зашуршали блокноты, взвились вечные перья. Журналисты ждали.
— Так вот, правды пока еще нет. Быть может, мы ее узнаем в один прекрасный день… А может быть, и не узнаем.
— Говорят, что Жан Гойяр…
— Жив и здоров? Тем лучше для него!
— Но есть еще неизвестный, который скрывается, которого преследуют и не могут найти…
— Это только доказывает, что дичь сильнее охотников! - Мегрэ потянул за рукав Эмму и тихо сказал:
— Принеси мне поесть в мою комнату, ладно? - Комиссар залпом выпил аперитив и поднялся со стула:
— Послушайте моего совета, господа: не увлекайтесь преждевременными умозаключениями. И самое главное: не делайте никаких выводов!
— Но кто же убийца?
Мегрэ пожал своими широкими плечами и вздохнул:
— Кто знает, господа, кто знает…
Он уже подошел к лестнице. Инспектор Леруа вопросительно посмотрел на него.
— Нет, старина, вы лучше позавтракайте в общем зале… Мне надо отдохнуть.
Лестница заскрипела под тяжелыми шагами комиссара. Спустя десять минут Эмма понесла наверх блюдо с закусками.
Потом она поднялась вновь, неся кастрюльку со свежими омарами и порцию телятины со шпинатом.
В общем зале разговор постепенно затихал. Одного из журналистов вызвали к телефону. Возвратясь, он заявил:
— Часа в четыре… да, пожалуй, не раньше… я сообщу вам потрясающую новость. Но пока придется подождать, понятно?
За маленьким столиком в углу сидел инспектор Леруа. Он ел не торопясь, как хорошо воспитанный молодой человек, то и дело вытирая рот уголком чистой салфетки.
На рыночной площади толпились любопытные, они не сводили глаз с фасада кафе, ожидая новых событий.
На углу тупичка, в том самом месте, где сбежал арестованный бродяга, стоял, прислонившись спиной к стене, дежурный жандарм.
Зазвонил телефон.
— Господин мэр просит комиссара Мегрэ! - Леруа встрепенулся и приказал Эмме:
— Поднимитесь наверх и позовите комиссара! - Через минуту официантка вернулась и заявила:
— В комнате его нет!
Инспектор стремглав взбежал по лестнице, потом спустился бледный как полотно и схватил трубку.
— Алло!.. Да, господин мэр. Не знаю, господин мэр… Я… я очень беспокоюсь. Комиссара здесь нет! Алло! Нет! Ничего не могу сказать… Он завтракал у себя в комнате… Я не заметил, чтобы он спускался… Я позвоню вам через час…
Салфетка все еще была в руках у Леруа, он вытер ею пот, проступивший на лбу.
Глава 7
Двое при свече
Инспектор Леруа поднялся в свою комнату лишь полчаса спустя. На столе лежала записка, зашифрованная азбукой Морзе. Расшифровав, Леруа прочел:
«Сегодня вечером после одиннадцати незаметно вылезьте на крышу гостиницы. Я буду там. Не шумите. Возьмите с собой оружие. Скажите, что я уехал в Брест и позвонил вам оттуда. Никуда не выходите из гостиницы. Мегрэ».
Незадолго до одиннадцати Леруа снял ботинки и надел войлочные туфли. Он купил их днем специально для этой экспедиции, которая его очень заинтересовала.
Лестница доходила только до второго этажа. Поэтому на чердак можно было попасть, лишь взобравшись по стремянке, приставленной к люку в потолке. Там было холодно — сквозняки свободно гуляли под высокой крышей дома. Очутившись на чердаке, инспектор отважился зажечь спичку.
Спустя несколько секунд он вылез через слуховое окно, но спуститься к карнизу решился не сразу. Все предметы вокруг были ледяные, пальцы стыли, когда прикасались к цинковой крыше. Леруа пожалел, что не надел пальто.
Когда глаза начали привыкать к темноте, Леруа увидел перед собой черную глыбу, точно притаился в засаде какой-то огромный зверь. Леруа почувствовал запах трубочного табака и чуть слышно свистнул.
Спустя мгновение, он сидел рядом с Мегрэ, упершись подошвами в карниз крыши. Отсюда не было видно ни моря, ни города. Они находились на той стороне крыши, которая спускалась к набережной, под их ногами открывалась темная пропасть. Это был тот самый тупичок, по которому утром удрал бродяга.
