– Очень славно, – согласился он. – Теперь я понимаю, чего ты хочешь. Здесь, золотко, достаточно места, чтобы ты танцевала.
– Ах нет! Я буду выглядеть глупо.
– Только не для меня. Я люблю, когда маленькие девочки забавляются. Не смущайся. Можешь просто помахать ручками и попрыгать. Прямо здесь. Сядь, я помогу тебе снять башмачки.
Сначала Лиззи двигалась скованно, как если бы книга все еще была у нее на голове. Но увидев, что Пинкни над ней не смеется, девочка осмелела. Она стала кружиться быстрей, прыгать и вновь кружиться.
Пинкни смотрел на нее с любовью, ободряюще кивая головой. Вдруг Лиззи споткнулась. Прежде чем подскочить, она налетела на стол, вскрикнула и упала на пол, обхватив колено руками. Пинкни едва успел поймать покачнувшуюся лампу, но старую чернильницу схватить не успел. На миг она задержалась на краю стола, накренилась и упала в корзину для бумаг.
– Ты не ушиблась? Скажи Пинни, где у тебя болит. Лиззи выглядела испуганной.
– Ничего не разбилось?
– Нет, все цело. Чернильница соскользнула, но свалилась прямо в корзину.
Пинкни обогнул стол и достал из корзины чернильницу. Кусочек отбился.
Лиззи прочитала выражение его лица.
– Разбилась! – сказала девочка с отчаянием. Она заплакала, потом закашлялась.
– Не надо, Лиззи! Ее легко склеить.
Пинкни разволновался. Девочка задохнется, если он сейчас же что-либо не придумает.
– У Соломона есть клей. Но я не могу склеить ее одной рукой. Кто-то должен мне помочь. «Господи, хоть бы это помогло», – молился он про себя.
Он заботливо склонился над девочкой, проклиная собственную беспомощность. Тельце ее содрогнулось от напряженного вдоха. Кашель стал менее мучительным. Наконец она заговорила:
– Я так огорчилась, Пинни.
– Ты напрасно огорчилась. Дело пустяковое, вот увидишь.
– Правда?
– Клянусь тебе.
При виде испуганного личика Лиззи ему хотелось плакать. Вот черт! Едва возникло взаимопонимание, и надо же такому случиться.
– Дай-ка я помогу тебе встать. Ты не ушибла колено? Если бы он мог обнять ее, утешить хоть немного. Но она сама вскочила на ноги.
– Ничуточки, – ответила она. Пинкни видел, что это неправда.
– Пойду попрошу у Соломона немного клея.
Она увернулась от протянутой руки брата и выбежала из комнаты.
– Черт, – с досадой произнес Пинкни.
Лиззи намазала клеем обломки и сжала их неловкими, дрожащими пальчиками.
– Соломон сказал, надо держать, пока не застынет. Как ты думаешь, это долго? Я должна успеть умыться, прежде чем меня увидит тетя Джулия.
– Две-три минуты, не дольше. Хочешь, я расскажу тебе про эту чернильницу?
– О да, конечно!
– Тогда послушай. Давным-давно…
Лиззи счастливо вздохнула, позабыв свои страхи.
– …жил-был маленький мальчик по имени Энсон Трэдд.
– Наш папа?
– Да. Наш папа. Ты, наверное, его не помнишь.
– Нет. Мне так жаль.
– Да, и мне тоже, сестричка. Он был замечательный человек, очень смелый и жизнерадостный. Так вот, когда папа был совсем маленьким мальчиком, его отец, а наш дедушка, подарил ему на день рождения пони.
– А сколько папе исполнилось лет?
– Не то пять, не то четыре. Точно не знаю. Так вот, наш папа очень любил этого пони.
– А как звали пони?
– Принц. Ты хочешь, чтобы я рассказывал?
– Да, да. Я больше не буду перебивать.
– Молодец, хорошая девочка. Так вот, папа очень любил Принца. Каждое утро, еще не успев позавтракать, папа убегал в конюшню и упрашивал конюхов, чтобы они оседлали пони. Ему нравилось на
