Дамиана взглянула на мальчика с безразличием, от которого у Бетани застыла кровь в жилах.
– Какое тебе дело до этого щенка? Это послужит ему хорошим уроком, и впредь он будет следить внимательнее за тем, чтобы не вызывать мое недовольство. – Она потерла щеку. – Я требую, чтобы эта шлюха была наказана. Как смеет она угрожать будущей владелице этого замка и даже поднимать на нее руку!
Голос Ройса был ровным и твердым:
– Здесь я решаю, кого и как наказывать. Никто другой не вправе делать этого за меня. И мои люди подчиняются только моим приказам. – Он повернулся к воинам, держащим Бетани: – Отпустите ее.
Потрясенная, леди Дамиана отшатнулась.
– Ройс, ты сошел с ума? Необходимо заставить эту рабыню знать свое место!
– Если до меня дойдет, что ты снова поднимаешь руку на моих людей, я посоветую тебе отправиться на поиски монастыря, где бы ты смогла скрыться от моего гнева, – безучастным тоном обронил Ройс.
Краска схлынула с лица Дамианы.
– Ты слишком много времени провел среди этих дикарей.
Поднявшись из-за стола, она направилась к лестнице.
– Не думай, что, если ты уйдешь из-за стола, тебе позволят закончить трапезу у себя в комнате. Я не допущу неуважения к себе.
Очаровательно улыбнувшись, Дамиана повернулась к нему:
– Если ты хочешь жениться на мне, cheri, советую не забываться. Помни, как близка моя семья к королеве.
– Дамиана, уясни хорошенько: я добьюсь всего, чего хочу добиться. Ты выйдешь за меня замуж, потому что у тебя нет выбора. Твоя семья осталась без гроша, и у вас есть одно лишь знатное имя. Когда-то я был ослеплен твоей красотой и очарованием, но теперь все в прошлом. Несколько лет назад я видел перед собой красавицу. – Он помолчал, окинув ее взглядом с головы до пят так, словно прицениваясь к товару. – Теперь же я вижу пустую, самовлюбленную особу.
Дамиана надменно вскинула голову:
– Если это все, милорд, позвольте мне удалиться к себе.
В ответ Ройс лишь слегка склонил голову, и Дамиана, взбешенная его спокойствием, быстро покинула залу с лицом, искаженным бессильной яростью.
– Хвала Всевышнему, ты наконец-то одумался, – отвесил шутливый поклон брату Ги. – Одно время мне казалось, эта мегера заворожила тебя.
– Ги, я больше не могу увидеть то, что когда-то меня в ней привлекало. Время изменило нас обоих.
– Да будет оно благословенно! Да, ты действительно поумнел и возмужал. Боюсь, о Дамиане этого не скажешь.
– Пусть так, но мои намерения остаются прежними. Я возьму ее в жены.
– Но почему, брат? При дворе ты все равно останешься незаконнорожденным. Ты ничем не сможешь смыть это клеймо.
– Я оставлю чистое имя в наследство своим сыновьям.
– Упрямый ты человек. Лучше бы ты оставил им в наследство любовь и понимание. Научил бы их на своем примере, чего можно достичь в жизни. Это было бы гораздо важнее, чем титул.
– А я ищу не титул. Мне нужно, чтобы никто не смотрел свысока на моих детей. Ни один мой ребенок не должен стесняться своего происхождения. И если в жилах моих сыновей будет течь кровь Дамианы, никто и никогда не посмеет обойтись с ними пренебрежительно.
– Значит, ты все это затеял не ради себя?
– Non. О себе я никогда не думал, – пожал плечами Ройс. – Я давным-давно перестал обращать внимание на то, что обо мне говорят.
– А мне кажется, это до сих пор тебя задевает, – возразил Ги.
– Я научился жить с этим.
Брет, сидевший на коленях у Ройса, завозился.
– В чем дело? – спросил тот.
– Она будет бить меня?
– Non, mon petit,[9] не бойся. Знай, что впредь наказан ты будешь только в том случае, если совершишь проступок.
– Я буду вести себя хорошо. – Робко подняв взгляд на Ройса, мальчик, поколебавшись, выпалил: – А сестру вы тоже не станете наказывать, ведь так?
– Non. Она всего лишь защищала тебя, – произнес Ройс с нежностью, отсутствующей в его голосе, когда он говорил с другими.
Рыцарь посмотрел на Бетани, но та не позволила себе выразить ему признательность. Да пусть он будет хоть самим мудрым Соломоном. Все равно спокойствие и безопасность она и ее родные обретут, только вырвавшись из рук врагов. Сейчас же они всецело зависят от чьей-то прихоти. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы так продолжалось и впредь.
– Отныне со всеми своими бедами ты должен приходить ко мне. Понятно?
