«Они заставляют детей осуществлять свои мечты». Да.
— Я ничего не понимаю, — отозвался Лепехин, — вы ж из поколения в поколение передаете профессию!
— Ключевое слово — «заставляют». Если у ребенка другая Судьба, родители не должны навязывать ему путь. Мы стараемся воспитывать детей так, чтобы они хотели заниматься делом своих отцов, но если у них другие задатки или они просто хотят другого, навязывать чужую Судьбу — грех.
— А у вас, господа, есть жены? Семьи? — встряла я.
— У меня жена и двое детей, — мрачно сказал Лепехин.
— А я гол как сокол, — радостно отозвался Крутецкий.
— Хм… Это наводит на размышления, — заметила леди Шур. — У одного семья, и он бука, второй холостяк, и он душка.
Мифическая блудливая кошка сдохла бы от зависти, услышь она интонации Шур.
Лепехин чуть не подавился и бросил предупреждающий взгляд на Крутецкого, но тот чихать хотел на предупреждения. Крутецкий явно не боялся секса с Шур, скорее леди надо бы опасаться. При техниках зомбирования применялись препараты, ослабляющие волю, облегчающие усвоение посыла. А когда лучше всего впрыснуть в кровь миллилитр сыворотки? Тогда, когда человек увлечен своими ощущениями во время секса. Поэтому существует негласное правило: на чужой территории никаких новых, непроверенных секс- партнеров.
— А вы, леди некст Викен, хотите выходить замуж? — вдруг спросил подполковник. И как только он наш разговор слышал, ведь все разбились на кучки и беседовали о своем.
— До двадцати семи лет такой вопрос не стоит, а там видно будет, — отозвалась я.
Некст Ларин и лорд Грюндер переглянулись, терпеть не могу эти молчаливые переговоры, чем их так заинтересовала эта общеизвестная информация?
Разговор перекинулся на поданные кушанья. Русы расхваливали многообразие рыбных блюд и поинтересовались, почему мы не употребляем мясо. Мы ответили, что животноводство слишком дорого, синтетические корма для нас неприемлемы, а выпас требует больших территорий. А на границах? На границах — крысодлаки. На границах стараются даже собак иной раз не держать, потому что одно убитое животное — это кладка крысодлака на десять-пятнадцать особей.
— А кролики? — спросил Крутецкий. — Их же можно в клетках держать.
— Кролики? — обескуражено переспросил некст Ларин.
— Они бывают очень крупными, — тут же вмешалась леди Шур — У нас маленьких кроликов дарят детям, как домашних любимцев, так что… — пояснила она Крутецкому. Тот, извиняясь, развел руками.
— Мой сын пытается кролика «раскачать», заманивает в колесо морковкой, отмеряет нагрузку… — заметил некст Ларин. — Даже не знаю, как и реагировать на это.
— Это нормально, — ответил ему Китлинг. — Я в детстве попытался бабушкину кошку «раскачать», посадил ее на голодание…
Все прислушались.
— Весь день стоял дикий крик, кошка начала тренироваться, прыгая на меня с возвышений, а вечером бабушка покормила животное и объяснила, в чем я не прав.
Все посмеялись. После этих историй настроение за столом стало более расслабленным и чуть-чуть домашним. Мы довольно долго переговаривались, темы разговоров причудливо менялись — то о крысодлаках, то о системе здравоохранения, то о фермерах-арендаторах, то об отсутствии у нас индустрии сериалов. Да, мы могли снять стереофильм часов на пять и разбить его, но безумия серий на сто, такого не было. А что же делают люди по вечерам, если они визор не смотрят? Гуляют в садах, играют с детьми, играют в командные игры или ходят в гости, да мало ли существует интересных и полезных занятий. Короче, говорили обо всем и ни о чем. Надо отдать должное нашим гостям, они не касались в своих вопросах политики или экономики.
Когда обед, плавно перетекший в ужин, все же завершился, у всех было то благодушное настроение, какое бывает после вкусной и обильной еды. Потихоньку мы стали разбредаться. Те, кто не был увлечен беседой, вставали, негромко благодарили, раскланивались и уходили. Я тоже решила не задерживаться и ушла третьей, и уже предвкушала здоровый сон, когда мой браслет завибрировал неопознанным вызовом. Я вставила наушник.
— Привет, это я, узнала? Забей мой код, — без перерыва протараторил Грюнд.
— Привет. Узнала, — отозвалась я, не зная, что еще сказать.
— Слушай, у нас тут маленькая вечеринка некстов у Штайне, прилетай. А? На девчонок своих посмотришь… Или ты не хочешь с ними общаться?
Ага, они пригласили гейш из Дома Ланы.
— Хочу, только я еще и спать хочу.
Он рассмеялся.
— Ну, тебя то никто плясать не заставит, полежишь, подремлешь, если все так плохо. Ты не восстановилась еще?
— Грюнд, дай мне подумать.
— Ну, думай… Перезвони, когда надумаешь, — и он отключился.
Пока я разговаривала, ко мне подошел подполковник и остановился на расстоянии, давая мне возможность закончить разговор.
— Чудесный вечер, — сказал он с обаятельной улыбкой. Я напряглась. Подполковник Щедрин был способен вскружить голову любой женщине, этакое сочетание веселой открытости и мужественности. Но он был Представителем, значит, эта открытость всего лишь маска.
— Да чудный, — отозвалась я.
— Мы завтра вечером улетаем, а я так и не видел Синто.
— Я думаю, что можно будет организовать завтра экскурсию… часа на три?
— Да, три-четыре… А что, ночной жизни на Синто нет вообще?
Я пожала плечами.
— Вроде бы есть…
Он рассмеялся.
— Ну, раз есть, то покажите мне ее.
Я лихорадочно соображала, чего же он хочет на самом деле. Защиты против зомбитехник у меня нет, ее ставят, только если есть непосредственная опасность, а чего еще он может хотеть? Как быть? Послать его в русское посольство или пойти на поводу? Учитывая, что я генератор неприятностей, я выбрала второе. Созвонилась с Грюндом, сказала, что приду не одна. Он не обрадовался такому, но согласился. Щедрину объяснила, что идем на частную вечеринку, и без обиняков поинтересовалась, как он решит проблему с охраной, нам не нужен еще один скандал. Он перезвонил куда-то, оставил сообщение, объяснив мне, что его будут отслеживать по оргмаячку. Что ж, неплохо, оргмаяк включает тревогу, если его снять или если у хозяина резко меняются жизненные показатели, выброс адреналина или наоборот замедление процессов.
Когда мы подлетели к поместью Штайне, Грюнд вышел нас встречать. Они с подполковником уставились друг на друга. Да, когда первый раз видишь высокого, худого, откровенно некрасивого альбиноса с черными глазами, можно опешить.
— Это же… подполковник Щедрин? — переспросил меня Грюнд.
— Да. А ты кого ждал?
— Ну не его, уж точно. Проходите, гости… — и шепотом добавил мне: — Ты совсем сбрендила, ВикСин.
Я шутливо показала зубы, намекая, чтобы он был поосторожнее с оскорблениями. Мы прошли в сад, в большую беседку с помостом для танцев посредине и удобными диванчиками по краям. Трое незнакомых молодых мужчин и пять девчонок, все старые знакомые.
— Саламандра! — взвизгнула Искра высокая, стройная, с копной рыжих волос. Девчонки стайкой слетелись ко мне.
— Как дела? Где пропадала? Почему такая уставшая? Тебе не идет официальное платье, слишком тяжело для тебя. Ты надолго домой? Или опять улетишь? Когда поболтать придешь?
