— Господи, а я и забыл про Лог, — пробормотал Бора. — Послушай, дядюшка, а как Чика Пера?
— Жив он.
— Ну так Чика Пера проведет нас туда? В Лог, как сказала Даринка?
— Может, и проведет.
— Проведет. Чика Пера — он проведет! — Маленькие глазки Боры насмешливо заблестели. Он положил руку Мите на плечо. — Вот видишь. Всегда можно найти выход. Надо только подумать хорошенько. Мы идем в Лог. — Он постучал себя по лбу. — Эх, черт, совсем я думать разучился! Лог… а я даже не вспомнил.
Старик ушел вниз разыскивать Чику Перу, который был жив, а они принялись расспрашивать Бору про Даринку.
— Вы Даринки не знаете? — отвечал Бора, глядя на них недоверчиво, без дружеской симпатии. — Да, вы не с Плавы Горы. Да, вы тут чужие.
— Ладно тебе! А кто она такая?
Бора не хотел отвечать. В конце концов он нахмурился и сказал:
— Даринка… она жена Чики Перы. Младшая сестра моей матери, второй жены моего отца, понимаете? Которую он взял отсюда, из Нешковаца. Он жил на равнине, понимаете? Но мы у них бывали, а они у нас.
— Она твоя тетка?
— Ну да, тетка. С материнской стороны, понимаете?
Вечером к ним пришел Чика Пера, тоже старик, но еще крепкий, сохранивший в теле жизненные соки. Казалось, он готов был вести их в Лог охотно, даже с радостью.
— Здравствуй, Чика Пера.
— Здравствуй, Бора. Ну, как ты, жив?
— Сам видишь. Ты нас проводишь?
— Отчего же не проводить? Вот послушай…
После разговора с Чикой Перой Бора принялся рассказывать им про Лог. Идти в Лог и оставаться там опасно, но выбора у них нет. Лог и еще две-три деревни не слишком привлекали к себе внимание илокского гарнизона, потому что были расположены ниже по западному склону, за пределами леса.
— И все-таки Лог — наша деревня. Только люди оттуда уходили драться в горы, а не здесь, понимаете?
Оставалась одна трудность — что делать с Марко. По словам Андраши, его рана не подживала, но, во всяком случае, она не загноилась, — пока еще не загноилась.
— Ногу надо бы ампутировать, — объявил Андраши. — Однако не перочинным ножом, без наркоза, без бинтов…
— Бинты-то есть, и доктора тоже, только где их теперь найдешь?
Но в Логе они попробуют найти партизанского врача. Лог, казалось, обещал им все.
Они посоветовались с Марко.
Доктор Дода, конечно, ушел с отрядом, ему положено всегда быть с отрядом.
— Но, может, в Логе?.. В Илоке был врач. Но я не знаю, согласится ли он.
«Только не оставлять Марко, — подумал Том, когда Марко сказал это. — Ни в коем случае его не оставлять — теперь это главное. Вот почему я выбросил передатчик. Только так мы еще сможем выбраться».
Митя говорил:
— Мы заставим его прийти, Марко. Мы сходим за ним. Пусть даже в Илок.
По мнению Чики Перы, до Лога они должны были добраться часов через десять. Том мысленно удвоил это время, но все равно остался доволен. Они тронулись в путь перед полуднем, с радостью покинув место своего ночлега, и пошли на запад за Чикой Перой, который бодро семенил впереди.
Глава 10
Чика Пера нехожеными тропами вел их к безлесым склонам над Логом и Илоком.
По пути он все время уходил от них вперед и оборачивался, точно старательный пес, который недоумевает, почему овцы и люди тратят понапрасну столько времени. Но они двигались медленно. Том и Бора, меняясь, несли Марко с кем-нибудь из пленных. Однако и без Марко они шли бы ненамного быстрее, потому что Марта совсем стерла ноги, а Андраши все больше слабел. Корнуэлл и Митя шли то впереди, то сзади, охраняя их.
Том шагал в тупом унынии — мокрый от пота, измотанный, он подставлял плечи под те же шесты, что и пленные, ощущал ту же тяжесть. Он шел вперед, а ему казалось, что он, точно каторжник, топчется на месте, вертя ножную мельницу, и этому не будет конца. Им владело чувство бессмысленной непричастности, и он шел в ногу с пленными, разделяя с ними ношу — одни и те же шесты давили их плечи, и судьба у них была одна.
Под вечер Бора выбрал для ночлега каштановую рощу. Почва там была сухой и мягкой. Том заснул, вдыхая чистый запах земли и ранней жимолости.
На рассвете он с глубоким вздохом проснулся, перекатился на спину и увидел над собой широкий полог листвы и ясное небо за ним. Рядом с ним, точно мертвый, лежал Бора. Но Бора был жив. Они все были живы. Он сел, испытывая неожиданный прилив бодрости. Позади Боры лежал Марко. Его открытые глаза смотрели прямо вверх. Он тихонько окликнул:
— Как ты, Марко?
Не поворачивая головы, Марко ответил:
— Ничего. Я спал. Потом он спросил:
— А остальные? Они спят?
— Разбудить их?
— Нет. Слушай, Никола! — Марко захрипел, стараясь говорить шепотом. — Идти в Илок нельзя. Ты понял?
— Мы все-таки попробуем.
— Незачем. Доктор в Илоке — фашист. До этого наступления с ним еще можно было иметь дело — раза два мы к нему обращались. Когда отряд был тут и мы контролировали Плаву Гору. Но теперь… теперь, даже если вы и приведете его из Илока, он вернется и донесет на вас.
— Мы его не отпустим.
— В том-то и дело, дурак, — прохрипел Марко. — Он это сообразит и добровольно с вами не пойдет. А вас слишком мало, чтобы увести его насильно.
Бора вырвался из глубин сна, пробурчал что-то и опять заснул.
— Ты не пойдешь туда, Никола. Понятно? И Митю не пустишь. Вам его не увести. А если бы и удалось, так они вас выследят.
Бора проснулся и сразу вскочил на ноги.
Тому было ясно, что они с Митей обязательно пойдут в Илок.
Они шли через западные леса. Деревья редели, склон полого уходил к западной равнине, где сейчас царило затишье. Он подозвал Митю и заговорил о том, как им пробраться в Илок. Оказалось, что Митя уже придумал план. Они обсуждали его на ходу и верили, что сумеют это сделать.
Днем они вышли к западной окраине лесов и увидели теряющуюся в дали желтовато-зеленую равнину. Чика Пера отправился дальше один — разузнать, как обстоят дела в Логе.
Через два часа он вернулся — совсем запыхавшись, потому что всю дорогу бежал. Пошатываясь, он добрался до опушки, где они прятались, и прежде, чем он перевел дух и выговорил первые слова, они уже поняли, что он скажет.
— В Логе фашисты.
Они набросились на худого жилистого старика, словно виноват в этом был он, засыпали его сердитыми вопросами.
