— Он дома?
— Я скажу ему.
Женщина скрылась за дверью, вероятно в спальне. Валландер огляделся. Обстановка дорогая, а все же оставляет впечатление временности. Словно живущие здесь люди готовы в любую минуту сняться с места.
Дверь отворилась, вышел Владимир Рыков. Он был в халате, опять-таки явно дорогом. Волосы у него были спутаны, и Валландер подумал, что он, наверно, спал.
В Рыкове тоже чувствовалась настороженность.
Внезапно Валландер осознал, что наконец-то к чему-то приблизился. И это что-то сдвинет с мертвой точки следствие, начавшееся без малого две недели назад, когда Роберт Окерблум пришел к нему и сообщил о пропаже жены. Следствие, до сих пор тонувшее во множестве разрозненных путаных следов, которые пересекали друг друга, не давая ему продвинуться вперед.
Такое чувство он испытывал и в прежних делах. Чувство, что стоишь на пороге прорыва. И зачастую оно не обманывало.
— Я очень сожалею, что пришлось вас побеспокоить. Но у меня есть к вам несколько вопросов.
— О чем же?
Рыков так и не предложил ему сесть и говорил резко, неприязненно. Валландер решил перейти прямо к делу. Сел на стул и жестом попросил Рыкова и его жену сделать то же.
— Насколько мне известно, приехали вы сюда как иранский беженец, — начал Валландер, — и в семидесятые годы получили шведское гражданство. Впрочем, имя Владимир Рыков звучит отнюдь не по- ирански.
— Это мое личное дело.
Валландер пристально смотрел на него:
— Конечно. Но в определенных обстоятельствах вопрос с гражданством в нашей стране можно и пересмотреть. Например, если данные, на основе которых власти приняли решение, окажутся фальшивкой.
— Вы мне угрожаете?
— Вовсе нет. Чем вы занимаетесь?
— Я владелец туристического бюро.
— Название?
— «Рыков. Туристические услуги».
— С какими странами вы сотрудничаете?
— С разными.
— Например?
— Польша.
— А еще?
— Чехословакия.
— Дальше.
— Господи! Куда вы клоните?
— Ваше турбюро зарегистрировано в губернском управлении как частная фирма. Но, судя по данным налогового ведомства, последние два года вы не подавали декларации. Поскольку я предполагаю, что фальшивых деклараций вы не подаете, сей факт должен означать, что в последние годы ваше турбюро не функционировало.
Рыков оторопело смотрел на него.
— Мы живем на доходы прошлых удачных лет, — вмешалась его жена. — Нет такого закона, который требует постоянно работать.
— Совершенно верно, — согласился Валландер. — И все же большинство людей работает. По разным причинам.
Женщина закурила. Валландер видел, что она нервничает. Муж смотрел на нее неодобрительно. Она демонстративно встала и открыла окно. Удалось ей это не сразу, Валландер даже хотел помочь, но в конце концов она справилась с неподатливой рамой.
— У меня есть адвокат, который занимается всеми проблемами фирмы, — сказал Рыков, тоже явно нервничая.
Интересно, от злости или от страха? — подумал Валландер и продолжил:
— Давайте расставим точки над i. К Ирану вы имеете столь же отдаленное отношение, как и я. Вы родом из России. Лишить вас шведского гражданства невозможно. И я здесь вообще не по этому поводу. Вы русский, Рыков. И знаете, что происходит в иммигрантских кругах. В том числе и у ваших соотечественников, которые занимаются незаконными делами. Несколько дней назад в городе убили полицейского. Редкостная глупость, глупее просто быть не может. Нас это начинает злить, и сильно. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
Рыков как будто бы успокоился. Но Валландер заметил, что его жена по-прежнему нервничает, хоть и пытается скрыть беспокойство. То и дело она поглядывала на стену за его спиной.
Прежде чем сесть, он обратил внимание, что там висят часы.
Они чего-то ждут, подумал он, и не хотят, чтобы я оставался здесь.
— Я ищу некоего Коноваленко, — спокойно сказал Валландер. — Вы знаете такого?
— Нет, — ответил Рыков. — Первый раз слышу.
В ту же секунду Валландер понял три вещи. Во-первых, что Коноваленко существует. Во-вторых, что Рыков прекрасно знает, кто это. А в-третьих, ему очень не нравится, что полиция наводит о Коноваленко справки.
Итак, Рыков все отрицает. Но, задавая свой вопрос, Валландер как бы невзначай взглянул на его жену. В ее лице, в забегавших глазах он прочел ответ.
— Вы совершенно уверены? Я думал, Коноваленко — фамилия весьма распространенная.
— Я не знаю человека с такой фамилией. — Рыков повернулся к жене: — Мы ведь не знаем никаких Коноваленко?
Она покачала головой.
Как же, подумал Валландер. Вы прекрасно знаете этого Коноваленко. И через вас мы его разыщем.
— Жаль, что вы не знакомы с ним, — сказал Валландер.
Рыков удивленно посмотрел на него:
— Это все, что вы хотели узнать?
— Пока да, — ответил Валландер. — Но я уверен, это не последняя наша встреча. Мы ведь не остановимся, пока не поймаем убийцу полицейского.
— Мне об этом ничего неизвестно, — сказал Рыков. — Я, как и все, разумеется, очень сожалею о гибели молодого полицейского.
— Конечно. — Валландер встал. — Да, еще одно. Возможно, вы читали в газетах о женщине, убитой на юге Швеции неделю-другую назад. Или, может, по телевизору видели. Мы полагаем, что Коноваленко замешан и в этом преступлении.
На сей раз насторожился сам Валландер.
И даже не сразу понял почему.
Но секунду спустя сообразил, что насторожило его в Рыкове полное отсутствие реакции.
Он все время ждал именно этого, подумал Валландер, чувствуя, как забилось сердце. Чтобы не подать виду, он прошелся по комнате.
— Не возражаете, если я тут осмотрюсь?
— Пожалуйста, — ответил Рыков. — Таня, открой нашему посетителю все двери.
Валландер заглянул в комнаты. Но мысли его были заняты Рыковым.
Лувен и не догадывается, как он был прав, думал комиссар. В этой халлундской квартире есть след.
Он удивился собственному спокойствию. Нужно было немедля уйти отсюда, позвонить Лувену и вызвать опергруппу в полном составе. Взять Рыкова под перекрестный допрос и как следует прижать, пока
