ни любить. Среди ночи заказали ужин, когда ананасов и шампанского оказалось недостаточно, чтобы поддержать их силы. Барри знала: проживи она до ста лет, ей не встретить никого, кто смог бы подарить ей столько радости. Когда она засыпала, ей почудилось, будто Майкл сказал, что любит ее. Она была уверена, что сердце ее не выдержит такого счастья и разорвется на кусочки.
В воскресенье вечером они вернулись в Лос-Анджелес. Барри уже не сомневалась, что они связаны накрепко и дело времени – когда Майкл днем, при ясном свете скажет те три сакраментальных слова, а потом предложит руку и сердце. Она теперь ничуть не боялась будущего и не беспокоилась о том, смогут ли они сохранить любовь на всю жизнь. Она была уверена: Майкл освободил ее от давних страхов и комплексов.
Но проходили недели, и это невероятное счастье полной гармонии омрачалось беспокойством за ее сериал. Барри со страхом ждала начала каждой новой недели, когда публикуется национальный рейтинг. После второго спектакля «Снова до свиданья» чуть-чуть поднялся, но потом упал на самое дно. И труппа, и съемочная группа были деморализованы, и Барри не представляла, что еще можно сделать. Вдохновляющие слова больше не помогали. Она понимала, что Майкл был прав относительно общей тональности шоу, но это они подработали, и она теперь не сомневалась, что единственная проблема – неподходящее время выхода в эфир.
– Дани, я не знаю, что делать. Я чувствую себя абсолютно беспомощной, – сказала она в один из вторников, посмотрев свежую таблицу рейтинга. – Я пыталась поговорить с Майклом, но это становится все более неудобным.
– А когда ты говоришь с ним об этом?
Барри удивленно взглянула на нее.
– Что ты имеешь в виду? Как только представляется возможность.
– Ночью? В постели?
Она начала понимать, что имеет в виду подруга.
– О'кей. Наверное, это не самое лучшее место.
– Не то слово! Ты же сама твердила, что нельзя смешивать деловые и личные отношения, это обязательно кончается кавардаком. Может, попробуешь снова разъединить их? Условься о времени, приди к нему в кабинет и переговори. Вот где он принимает деловые решения.
Барри улыбнулась.
– А ведь я где-то слышала, что наш президент самые ценные советы о том, как управлять страной, получает в постели.
– Может, и так, но первая леди на его стороне. А если говорить о нашем сериале, то вы с Майклом по разные стороны линии фронта.
Даниель была права, и Барри пришлось это признать.
– О'кей, твоя взяла. Позвоню сейчас же и выясню, как у него сегодня со временем.
Однако миссис Хастингс ответила, что календарь Майкла забит до конца следующей недели.
– Сегодня во второй половине дня он улетает в Нью-Йорк, и я не знаю, сколько он там пробудет.
– Улетает сегодня? Во второй половине дня? – Барри не верила своим ушам. – Он ни словом не обмолвился о поездке. Что-нибудь срочное?
– Нет, дорогая. Не думаю. Я заказывала билет несколько дней назад.
– А-а… – Барри поникла. – Ну да ладно, ничего, миссис Хастингс. Я договорюсь, когда он вернется.
– Вот и хорошо, дорогая, – ответила та и добавила доброжелательно: – Не огорчайтесь из-за этой поездки. Я уверена, он собирался сказать вам. Просто он был ужасно занят и страшно расстроен последнее время.
– Понимаю, – неуверенно согласилась Барри. – Спасибо.
– Что-нибудь стряслось? – спросила Даниель, как только трубка коснулась рычага.
– Он улетает сегодня вечером, а мне ни словом не обмолвился об этом.
– Может, забыл.
– Дани, последний месяц он был у меня почти каждую ночь. Конечно же, он нашел бы минутку сообщить мне, что отправляется в Нью-Йорк. Уж не собирается ли он позвонить сегодня вечером с Восточного побережья и сказать: «Да, между прочим, не жди меня сегодня вечером. Я за три тысячи миль от тебя».
– Барри, – предостерегающе произнесла Даниель.
– Что «Барри»?
– Ты заводишься из-за того, что не стоит и выеденного яйца.
– Не стоит выеденного яйца?
– В данный момент не стоит. Дай ему возможность все объяснить самому.
– Какая ты щедрая! Разве ты не должна быть на моей стороне?
– А я и так на твоей. Потому и стараюсь успокоить, пока ты не взорвалась и не натворила чего-нибудь такого, о чем потом сама пожалеешь.
– Я не стану жалеть, если выскажу ему все, – стояла на своем Барри.
– Язык твой – враг твой.
– Спасибо тебе большое.
