глазами.
– Но мы бы предпочли, чтобы вы делали это с открытыми глазами. Можете отправиться с этими людьми. – Генерал Джонстон отвел лейтенанта в сторонку, когда тот хотел последовать за своими подчиненными. – Присматривайте за ним. Лишняя осторожность никогда не помешает.
Но шериф оказался человеком слова. Они обошли спящий Платсберг и расположенные там британские подразделения, ничем себя не выдав.
К утру подразделения двигались ровным маршем вдоль берегов озера Шамплейн, чтобы устроить засаду для барок.
Все прошло точно по плану. Рассветный артобстрел, уничтожение части судов и бегство остальных на север. Затем колонна построилась и последовала за барками на север. Но с запада дул крепкий ветер, скоро барки набрали ход и скрылись из виду. Замечательно, просто замечательно. Когда колонна вернулась обратно в Мэлон, поезда уже ждали. И усталые люди, и лошади с радостью погрузились снова. Гражданские фургоны, оставленные на месте, по-прежнему стояли на платформе, а погонщики мулов оставались такими же угрюмыми и молчаливыми, как всегда.
Генерал Джонстон собрал офицеров в штабном вагоне.
– Славная работа, джентльмены. Ночная переброска смешанных войск всегда представляет трудности. Должен похвалить вас за то, как все было проделано.
– Мы прошли чертовски долгий путь, генерал, если вы не против, чтоб я выложил все напрямую, – сказал полковник Янси, наливая себе большой стакан кукурузного виски. – И все только для того, чтобы разбить пару утлых лодчонок, а затем развернуться и маршировать обратно.
– Я бы согласился с вами, полковник, если бы это было единственной целью данной операции, – отозвался Джонстон, поднимая стопку телеграмм. – Эти депеши ожидали меня в Мэлоне. Наши войска разбили врага вдоль всего Гудзонского фронта. Британцы бегут. И всякий из них, кто доберется до места высадки у озера, обнаружит, что его транспорт пропал. Скоро они все окажутся в котле. Мы сделали в точности то, ради чего были отправлены, – отрезали им путь к отступлению. Сделанное нами весьма важно, на самом деле это часть более обширного плана, согласно которому мы очень скоро вступим в бой. Самые серьезные события ждут нас впереди.
В вагоне внезапно воцарилось молчание. Генерал улыбнулся. Намеренно неторопливо налил виски в свой стакан и пригубил. А его аудитория была само внимание.
– Я воздержался от сообщения вам об этом ранее, потому что об истинной цели нашей миссии нельзя было сказать даже намеком. Я поклялся генералу Ли молчать – и теперь прошу вас о том же самом.
– Позвольте перебить, сэр, – подал голос капитан Дюбуа, а затем продолжал, когда генерал одобрительно кивнул: – Не было ли в телеграммах других новостей? Больше ничего не известно о состоянии Джеффа Дэвиса?
– Действительно, в последней стопке такие сведения есть. Жив и поправляется, но очень слаб. Воистину добрые вести. Итак, вернемся к войне. Операция проведена чудесно, джентльмены, поздравляю вас. Янси абсолютно прав. Мы прошли долгий путь, чтобы разнести в щепу пару утлых лодчонок. Это сделано. Это было идеальным прикрытием для акции, которую мы предпримем сейчас. Сейчас мы находимся на поезде, который определенно
– Канада! – воскликнул капитан Дюбуа, вскакивая на ноги. – Канада с salaud[18] англичанами, роящимися там, как блохи на старой дворняге. Мы тут не случайно! Это так, генерал? Мы тут, чтобы сильно попортить кровь англичанам?
– Да, джентльмены, именно так.
Канада
Оглядев членов Кабинета, Линкольн недоверчиво тряхнул головой. Поджал свои костлявые ноги, уперся каблуками в край кресла и охватил колени руками.
– Ну и ну, не видел столько вытянутых лиц со времени последнего визита в конюшню. Нам бы следовало праздновать победу, джентльмены, а не глядеть с таким видом, будто мы потерпели сокрушительный разгром.
– Война зашла в тупик, – сказал военный министр Стэнтон. – Шерман остановился у канадской границы. Британцы топят наши торговые суда в море, а затем высаживаются на сушу и разоряют наши берега, как им заблагорассудится. Они оправдывают эти действия, утверждая, что наши страны по-прежнему находятся в состоянии войны. Чушь. Это они вторглись к нам. Конгресс объявил, что состояние войны началось только после их вторжения. А теперь, когда их вышвырнули с нашей земли, разбили на море, какую же теперь они выставляют причину для этих непрерывных варварских набегов на наших граждан?
– Ни малейшей, учитывая, что они согласились на мирные переговоры, – не менее угрюмо отозвался Сьюард. – И, несмотря на это соглашение, прусские переговоры застряли и ни с места. Адамс представил наши условия, в самом полном смысле разумные, но ни Пальмерстону, ни его холуям ничем не угодишь. Британские представители в Берлине по-прежнему выдвигают невозможные требования репараций, извинений и всего что только в голову придет, лишь бы не заниматься серьезными переговорами о мире. Я чувствую, что правительство тори решилось продолжать эту войну и согласилось на переговоры только для того, чтобы утихомирить оппозиционные партии в парламенте.
– Тогда давайте поговорим о хороших новостях, – промолвил президент. – Билль о реконструкции прошел нижнюю палату и будет наверняка одобрен Сенатом. Когда я подпишу его, билль станет законом. Хочется надеяться, мы увидим начало конца нашей внутренней войны. Что касается более широкого конфликта, уверяю вас, генералы не стоят на месте. Если британцы не хотят мира, то хлебнут войны по самое горло. У меня есть отчетливое ощущение, что они будут изумлены куда больше нас переменами, грядущими в ближайшем будущем.
– Что вы хотите этим сказать? – насторожился Сьюард. – Как государственный секретарь, я должен быть в курсе всех военных планов.
– Должны, – ответил президент, – но бывают времена, когда надо играть в покер, держа карты, так сказать, поближе к орденам. Вашингтон наводнен иностранными шпионами, прямо-таки рвущимися отыскать любую кроху сведений и продать их. Но вы должны знать хотя бы то, что затеваются определенные операции. Приказы разосланы и доставляются гонцами, потому что мы обнаружили бесчисленные каналы утечки на телеграфных линиях. Лично я не знаю деталей этих предприятий, так что никому из членов Кабинета не следует чувствовать себя обойденным. Зато я могу вам сказать, что британцев в Канаде в ближайшем будущем ждут весьма любопытные переживания.
Когда президент покидал заседание Кабинета, на его губах играла загадочная, чуть ли не озорная улыбка. Быть может, было бы вполне безопасно открыть им, что затевается, но Чейз – великий сплетник, а Сьюард, несомненно, расскажет своей дочери.
Хей ждал президента в коридоре.
– Здесь делегация негров. Я впустил их в ваш кабинет, чтобы подождали. Сказал им, что вы будете, как только заседание Кабинета закончится.
– Я увижусь с ними сейчас же. Вы имеете хотя бы смутное представление о том, что у них на уме?
– Ни малейшего, хотя пытался выяснить, как вы меня просили.
– Тогда посмотрим, тогда посмотрим. – Линкольн повернул ручку двери и вошел.
Увидев его, собравшиеся встали. Хорошо одетые негры отнеслись к этой встрече весьма серьезно и с громадным интересом воззрились на человека, оказавшего на их жизнь самое разительное влияние.
– По-моему, я встречался кое с кем из вас прежде, во время предыдущего совещания.
– Встречались, господин президент, – подтвердил их предводитель Э. М. Томас. – У нас состоялась весьма любопытная дискуссия с вами в этой самой комнате.
– Совершенно верно. Насколько припоминаю, ваша группа отнюдь не питала восторгов по поводу одобрения Конгрессом плана поселения негров в Южной Америке. – Линкольн произнес это без малейшей досады, хотя идея переселения была его любимым детищем. Тут он заметил, что незнакомый ему дюжий чернокожий мужчина с густой копной волос и остроконечной бородкой, сдвинув брови к переносице, что-то
