- Писать про Бориса Николаевича, конечно, можно, - сказал Мээн, - правда, смотря что...
- В прошлый раз я ездил к нему, чтобы узнать, какого он мнения о новом ядерно-лазерном оружии Эдварда Теллера.
- Такого оружия еще нет, - сказал Мээн. - Это фантастика!
- Увы, Матвей Николаевич, такое оружие разрабатывают Ливерморские лаборатории в Калифорнии. Теллер запросил на эти исследования двести миллионов долларов.
- Откуда тебе известно?
- Из газет.
- Из наших?
- Да. Смотри, например, 'Литературную газету' от четвертого мая тысяча девятьсот восемьдесят третьего года.
- Странно, что я пропустил... - Мээн быстро сменил тему. - Но я тебя спрашиваю о Борисе Николаевиче!
- Я же говорю, что ездил к нему в Лунинск, чтобы, во-первых, узнать его мнение об этом...
- А во-вторых? - перебил Мээн.
- А во-вторых, я хотел спросить его о том, с чего же все началось и чем все закончится.
- Ну, ты даешь! - Мээн снисходительно хмыкнул. - Опять женский вопрос? Я понимаю, ты социолог, но...
- Да как вам сказать... Меня интересует соотношение духовного и бездуховного в человеке.
- Идентичность личности? - Мээн любил при случае щегольнуть своей начитанностью.
- Пожалуй. Но мне хотелось бы понять, как бездуховность сказывается на внутривидовой борьбе...
- Такого явления нет и быть не может в нашей действительности! - перебил Мээн.
- ...а также понять, в какой степени бездуховность как состояние человека зависит от социальных причин...
- Социальных причин для бездуховности у нас нет и быть не может!
- ...и наконец, как все это взаимосвязано с политикой, с проблемой войны и мира.
Мээн помолчал, все так же глядя на Гея поверх очков.
- Эк тебя занесло... - произнес он с печальным сочувствием. - Кстати, там, внизу, в вестибюле отеля, маскарад какой-то я видел. Это уж не твоих ли рук дело?
- Какой маскарад?
- Бабы и мужики похожи друг на друга. Прямо как маски! - Мээн ударение сделал. - Фантомы!..
- Современный стереотип... - Гей смутился.
- Я так и знал! - Мээн был горд тем, что он такой догадливый. - Не удивлюсь теперь, если ты скажешь, что и зовут их всех одинаково...
Гей смутился еще больше.
- Но если бы даже и так, - вроде как стал он оправдываться, - то это лишь сильнее бы обозначило бездуховность многих и многих людей! Как напишут потом рецензенты: 'Ужас ядерной катастрофы подчеркивается хаосом самого приема...', 'Автор делает героев похожими внешне и даже называет их одними именами...'
- Диана? - многозначительно спросил Мээн, в глубине души мечтавший, как видно, тоже быть меценатом, пусть и рангом пониже Бээна, само собой разумеется. - И, конечно, Ольга?
Гей промолчал, умея хранить редакционную тайну, которая, как правило, известна бывает всем клеркам издательства еще до того, как тайной станет.
- Признаться, - пробормотал Мээн, - я не думал, что на сей раз мне придется быть твоим духовником... Там, в Лунинске, я сам, бывало, тебе исповедовался... даже Бээна критиковал! - он как бы восхитился своей смелостью.
- Заглазно.
- В то время - да!
- А теперь?
- О, теперь!..
- Что же случилось с Бээном теперь?
Мээн, однако, не ответил, а только опять посмотрел на Гея поверх очков.
- Значит, маек и... - вдруг сказал он. - И что же потом будет?
- Не опережайте события... - уклончиво ответил Гей.
- Ты прав! Тем более что нынче события идут густо, одно за другим.
- Но в отличие от прошлого теперь можно предугадать, каким будет очередное событие.
- Ты так думаешь? - усомнился Мээн. Он был битый волк, осторожный.
Однако их разговор затягивался, и мне было понятно беспокойство Гея: происходил сбой романного действия.
- Мне вниз пора, - сказал Гей, не боясь показаться неучтивым.
- Уж не на свидание ли? - Мээн расплылся в улыбке, которая выдавала человека, способного понять чью-то слабость.
- Да, - твердо сказал Гей.
- Ну, ты даешь!
Мээн снял очки, прошелся по номеру, заглянул в холодильник.
- Доставать можно только фанту и кефир! - предупредил Гей.
- Но здесь имеется не только фанта и кефир... - озадаченно пробормотал Мээн.
- Это дело администрации отеля, - сухо ответил Гей. - А мы должны соответствовать.
- А! Понимаю... Исключается даже упоминание... - Мээн стал тоже серьезен. И тут же изобразил недоумение на своем сытом, гладком, хорошо выбритом лице. Но я же человек непьющий, ты ведь знаешь! Сухое вино по случаю, в кои веки...
Гей молчал.
Мээн захлопнул дверцу холодильника.
- Перегибают, - сказал он мрачно, - как и всегда, самые низшие эшелоны. А потому извращают и дискредитируют!
- Мне пора! - сказал Гей.
Мээн взял плащ и шляпу. И уже от двери посмотрел на Гея исподлобья - так, как если бы на носу были очки.
- А если кто-то из этих масок, - спросил он с иронией, - окажется Геем и Алиной, что тогда?
- Тем интереснее.
- Тем запутаннее!
- Как напишет потом рецензент: 'Семьи зеркальны, имена и судьбы тоже, и из этой мозаики складывается атмосфера неуверенности в завтрашнем, неустроенности, страха, бездуховности, то есть плодов ожидаемой ядерной катастрофы...'
- Чингиз?
Гей промолчал.
- Признаться, - пробормотал Мээн, - я не думал, что мне придется тут быть твоим духовником... Приехал, можно сказать, отвлечься, отдохнуть, санаторий тут неплохой - и вдруг на тебе!
- Да вы не огорчайтесь, - смутился Гей, - я уж как-нибудь сам.
- Ну да! Бээн... маски... и чтобы все это пустить на самотек?!
- Нет, - сказал Гей твердо, я так не думал. Я приехал сюда работать над очерком о Ленине. Так что все под этим углом зрения.
Мээн перестал смотреть на Гея исподлобья.
- То-то, - сказал он, как бы осененный догадкой, - когда ты приехал к нам в Лунинск, ты все в музей ходил, в наш, краеведческий, где большой раздел посвящен Ленину...
- Да, мне хотелось понять все то, что происходит в Лунинске, на Комбинате, и вообще.
- И ты понял?
- Да!
Мээн поспешно отвел взгляд.
