- Со мной связаны многие страницы Сибири.
Конечно, это было его неофициальное высказывание, для узкого круга.
Гей полагал, естественно, что правильнее было бы сказать: 'С моим именем связаны...' - если уж нельзя умолчать об этом. И он каждый раз с трудом сдерживал себя, чтобы вроде как ненароком не отредактировать вслух это высказывание Бээна. Точнее, не сам себя сдерживал, а Георгий тотчас осаживал Гея - да так, чтобы этого не заметил Бээн, разумеется.
Не дай бог, втихомолку отчитывал Георгий, чтобы наш Борис Николаевич услышал твои слова! А то он скажет, не долго думая, что с твоим именем вообще ничего не связано, кроме жалких статей, которые, пожалуй, никто не читает, и никогда не будет связано, даже если ты проведешь в Сибири всю свою жизнь.
Гей помнил, как познакомился с Бээном - во время одного планового мероприятия, именно так это называется. Там, в Лунинске, разумеется, в цехах, точнее, в коллективах элкапэ, то есть Лунинского комбината полиметаллов, ЛКП, которым руководил Бээн. Какое-то всесоюзное совещание там происходило. Гей теперь уж и не помнил какое.
Но сблизился Гей с Бээном в краеведческом музее, точнее, в отделе, посвященном Ленину. Это Гей помнил. И возле музея на фоне горы с портретом Ленина, видимым издали, местный фотограф быткомхоза сфотографировал их - для современного отдела музея. Неожиданно для себя Гей как бы попал в историю.
И поскольку Гей родился в Лунинске, Бээн при случае, будто снисходя, называл его своим земляком, то есть великодушно причислял к замечательному обширному клану сибиряков, что всякий раз обновляло чувство Гея к этому клану.
Как вскоре выяснилось, негаданное землячество с Бээном придало некую официальность частным поездкам Гея в Лунинск, на родину, к истинным землякам, не говоря уже о родственниках.
Более того, поскольку Гей встречался в Лунинске не только с друзьями, но и с Бээном, хотя поначалу это были всего-навсего визиты вежливости, его поездки, как бы с легкой руки самого Бээна, стали называться творческими командировками.
Следовательно, это вынуждало Гея оформлять поездки в своей московской конторе соответствующим образом, что, с одной стороны, избавляло его от обычных трудностей частного путешествия, а с другой стороны - обязывало всякий раз испрашивать по телефону у самого Бээна своеобразное разрешение на поездку в Лунинск, вроде как визу получать, ибо ему, занятому большому начальнику, было сподручнее заранее планировать - именно так это называется - сроки встречи с залетным научным работником, которому, может, вообще больше делать нечего, кроме как разъезжать туда-сюда.
Далее выяснилось также, что, поскольку Гей приезжал в Лунинск не как частное лицо, а как вполне официальное, направленное в творческую командировку, причем лицо, непосредственно связанное с Бээном, коллеги Бээна, точнее, его подчиненные стали, естественно, ожидать от Гея соответствующей творческой отдачи - именно так это называется.
Отдачи в виде статьи хотя бы, если уж не серии статей.
О Бээне, разумеется.
Логично, черт побери!
Ведь если ты летаешь к нему на край земли в творческие командировки, значит, именно Бээн до зарезу нужен тебе для научного творчества.
Как герой статьи.
Герой безусловно положительный.
Потому что, во-первых, герой безусловно отрицательный был бы давно снят с такого большого поста - именно так это называется, а во-вторых, к отрицательному герою не стоит ехать в такую даль, их и в Москве пруд пруди.
Ну разве же не логично?
И тут же, как только стаканы с кефиром торжественно приплыли к нему на подносе, Гей увидел, что шатенка в розовом встала из-за свадебного стола в нише и прямиком пошла... пошла... уж не к нему ли она пошла?
Гей замер.
А потом, когда понял, что она идет и в самом деле к нему, оробел.
И поднялся навстречу.
В последний момент.
Держа Красную Папку под мышкой.
Он и сам себе не мог бы объяснить, как именно догадался, что она идет к нему, не к кому-то другому.
Правда, в той части зала, где находился его столик, не было ни души, и тем не менее...
- Добрый вечер, - сказала она по-русски.
Гей близко увидел ее глаза и голос услышал, грудной, мягкий, ласковый и такой знакомый, родной.
И он выдохнул еле слышно:
- Ты?!
- Наверное, вы путаете меня с кем-то, - сказала она, присаживаясь, хотя Гей не успел еще предложить ей присесть.
Он словно лишился дара речи.
Однако видел уже отчетливо, что это конечно же не Алина, хотя очень похожа на нее.
- Прошу вас, - произнесла она с улыбкой, - сядьте! И дайте мне, пожалуйста, если вам не жалко, стакан кефира. Это как раз то, чего мне хочется весь вечер.
Он опомнился, сел на стул будто подкошенный и торопливо придвинул ей стакан с кефиром, боясь, что она передумает пить, посмеется над ним и встанет, уйдет, оставив его в дурацком состоянии.
Она сделала глоток и вздохнула, как бы освобождаясь от чего-то.
- Ну вот, слава богу! - сказала она и откинулась на спинку стула, всем своим видом говоря, что отнюдь не собирается уходить. - Я вам не помешала?
- Что вы! Нет, конечно...
- Благодарю вас.
Это 'благодарю вас' тотчас ему сказало, что она вовсе не соотечественница и уж точно не русская.
- Извините меня, пожалуйста, - проговорил он смущенно, - я и в самом деле принял вас... - он сбился, не зная, как сказать, - принял за жену.
- За чью жену?
- За мою.
Она вяло улыбнулась:
- А я думала, что это лишь у мужчин столько двойников.
- Не понимаю...
- Что же тут непонятного? Вы похожи на моего мужа.
- Вы шутите? - Гей почему-то испугался.
- Ничуть. Можете убедиться в этом сами.
- Он здесь?
- Да, конечно. Там. - Она кивнула, указывая в сторону ниши.
- Этот... - Гей смотрел на усатого, не сводившего, как оказалось, взгляда с них. - Который был рядом с вами и - в церкви, и когда вы подходили к отелю...
- Нет.
- А кто ж тогда?
- Жених.
- Жених?!
- Да. Это мой бывший муж, - сказала она как будто просто, без всякого усилия над собой.
Гей долго смотрел теперь на жениха, сидевшего к ним лицом.
Странно, думал Гей, как это раньше не бросилось в глаза, что жених и этот, усатый, все время будто охранявший шатенку в розовом, до того похожи друг на друга, что их можно было принять за близнецов.
Жених, между прочим, тоже был усатый.
