собачек в прах.
- Ты не хочешь мне сказать, что это будет? - напомнила ему о себе Первая Леди. - Или не можешь?
Она была слегка уязвлена.
Президент улыбнулся.
- Ты знаешь, - мягко сказал он жене, - как ни странно, все больше становится тех, кому не по душе мои начинания... Даже его ближайший друг, Президент кивнул в сторону Физика, - заявил, что лазерное оружие подводит нас к войне в космосе, но не в качестве альтернативы войны на земле, а в качестве прелюдии к войне на земле. Довольно остроумно, ты не находишь?
- Да, пожалуй, - с улыбкой сказала Первая Леди и посмотрела в сторону дома, где появился слуга, выкативший столик с напитками и сандвичами.
А Президент между тем тоже заметил слугу со столиком, сглотнул слюну и продолжил свою прерванную мысль.
Они, сказал себе Президент, имея в виду своих идеологических противников, спят и видят, как бы сжить со света и этого слугу в белом пиджаке. Такой славный слуга... Хотя и негр. Преданно служит семье Президента вот уже тридцать лет.
- Уже нынче, - сказал Президент, - будут заключены контракты на производство компонентов лазерной системы космического базирования...
- Ах вот оно что! - просияла Первая Леди. Она сделала вид, будто понимала суть не хуже самого Физика, не говоря уже о Президенте. - А мы успеем пригнуться? - вдруг пошутила она, и это было так неожиданно, что Президент сначала не нашелся что сказать, но потом все же справился с собой и улыбнулся.
- Я надеюсь, дорогая, - сказал он, - что пригнуться мы успеем...
Они стояли возле жердей, повернувшись к закату, и смотрели, как Физик и Кинозвезда подходят к ним, держа лошадей под уздцы.
Они улыбались.
Уик-энд удался на славу.
Все было замечательно.
Алина долго рассматривала великолепные цветные фотографии.
Копирайт. Рон Масарос.
Она как бы давала Гею возможность прийти в себя.
Если бы те, в первых, во вторых, в третьих... в десятых рядах, будто не замечая его смущения, заглянули себе в душу, чтобы увидеть великолепные цветные фотографии своих дел земных, копирайт, чужая душа - потемки, вот где был бы конфуз-то, но почти никто из них не сделал этого!
Впрочем, какая-то молодая женщина бросилась к нему навстречу утром следующего дня со словами благодарности, признательности... чего еще?
Кажется, она была вполне искренней, но что ей мешало проявить эту искренность там, в зале?
- Мир сошел с ума, - наконец тихо сказала Алина.
- С ума сошли не все, - возразил Гей твердо.
Возможно, именно в этот же уик-энд, по-нашему называемый выходным, Бээн, как обычно, проводил планерку на строительстве птичника в Смородинке.
Гей представил себе эту ситуацию - и тут его осенило.
Он подумал, что Бээна в интересах дела тоже можно, пожалуй, назвать президентом.
Хотя бы с маленькой буквы.
Во всяком случае, в пределах своей управленческой системы Бээн и был таковым.
Следовательно, можно сказать, что Гей был хорошим знакомым президента.
По крайней мере, Гею так иногда казалось.
А иногда казалось наоборот.
Это было свойством натуры Гея.
А может, свойством натуры Бээна.
Все-таки он был как-никак президентом, хотя и с маленькой буквы.
Кстати, в этой связи, считал Гей, титул супруги Бээна следует писать, пожалуй, тоже с маленькой буквы, чтобы, во-первых, не нарушать семейную субординацию, а во-вторых, не выходить за рамки общепринятого у нас демократизма.
То есть не Первая Женщина Комбината, а просто первая женщина.
Точнее, просто женщина.
Еще точнее, простая баба.
Так вот, значит, Бээн провел тот самый уик-энд, то есть - по-нашему если выходной, на расширенном выездном заседании, которое стало доброй традицией с тех самых пор, как началась ударная, хотя и неплановая, стройка птичника в Смородинке.
Выходит, как представлял себе Гей, получалась такая расстановка, имевшая, можно сказать, международный характер.
Один Президент, катаясь на лошадках неподалеку от своего ранчо, вынашивал убийственную для человечества идею ударной программы создания рентгеновского лазерного оружия космического базирования.
Второй президент ломал голову над тем, чтобы накормить яйцами и птичьим мясом жителей Лунинска, прежде всего коллектив Комбината, вроде как детей своих.
- Я им должен дать хэм энд эгс! - говорил он с пафосом, переняв у Гея заморское слово.
Гею нравился этот пафос, хотя он и поправлял Бээна:
- Без ветчины и колбасы - это уже не хэм энд эгс...
На что Бээн резонно ему отвечал, что суть не в названии, была бы яичница.
И в этом смысле Бээн был глубоко прав, наверно.
Такие дела.
Стало быть, вот ради этого блюда, как там его ни называй, Бээн и назначал на каждый уик-энд выездную расширенную планерку, отчего про эти уик-энды можно было сказать, положа руку на сердце, что они удавались на славу.
Хотя и не все было замечательно.
То есть далеко не все.
Точнее, как считал Гей, все было отнюдь не замечательно.
А причина одна, как считал Бээн.
Нерадивость иных товарищей, наделенных, к сожалению, определенной властью.
Даже не то чтобы нерадивость, поправлял он себя, а хроническое недопонимание поставленных перед ними задач.
Ну ладно, мысленно как бы возражал ему Гей, - собираясь сказать и вслух, но уже после планерки, конечно, - их еще можно понять, этих нерадивых товарищей, когда возникает нехватка цемента, арматуры, швеллерных балок и тому подобного дефицитного материала. Но неужели в округе Смородинки нет хорошей питьевой воды? Дело дошло до того, что в этот раз на планерке заслушали выступление врача студенческого строительного отряда, который привел данные анализа питьевой воды из бочки, к питью, увы, непригодной, как заявил врач. Да и участились перебои с подвозом хлеба, как сказал командир эсэсо, то есть студенческого строительного отряда.
Ни хлеба, ни воды.
Вот уж нерадивость так нерадивость!
Безответственность.
Халатность.
Или как там это еще называется.
Из рук вон плохое руководство стройки, как тут же сказал Бээн.
Сказал, разумеется, гневно.
То есть он просто сказал:
- Бардак.
