Правда и ложь...
Боже мой, прошептал Гей, неужели бесследно канет все то, что было в моей жизни, и снова повторится все то, что было в моей жизни?
Собственно говоря, тревожно ему было всегда.
Хотя иной раз Гей не отдавал себе отчета, почему именно было ему тревожно.
Когда в минуту откровения он сказал об этом Алине, она вздохнула и, помолчав, посоветовала ему поменьше думать о том, о чем думать бессмысленно.
- Например, о чем? - уточнил Гей.
Он смотрел, как Юрик и Гошка едят яичницу. Гошке повезло. Из-за аварии, в которую попали Гей, Юрик и Алина, когда ездили на своей машине к нему в часть, Гошку отпустили домой на одни сутки. И вот он ест яичницу.
- Так о чем бессмысленно думать? - повторил Гей.
- Ну, например, о войне. - Алина была серьезна, она гладила Гошке гимнастерку на краю кухонного стола, сдвинув посуду к тому краю, где сидел Гей.
- Даже о ядерной? - удивился он.
- Даже о ядерной.
- Но как же об этом не думать, если ты знаешь, умом своим понимаешь, что через каких-то полчаса от всего этого... - он посмотрел сначала на Юрика и Гошку, потом обвел взглядом стены кухни, которая была частью их семейной крепости, как говорят англичане, хотя и весьма тесной, малометражной, затем Гей уставился в окно, где цвели три липы, в чьих кронах чирикали воробьи. - От всего этого не останется и следа через каких-то полчаса!
Гей в ужасе посмотрел на Алину.
- Через шесть минут, - сказала она, переворачивая гимнастерку.
- Через шесть?! Откуда ты взяла?!
- Из газет. Официальная информация. - Алина, казалось, была невозмутима. Первые 'Першинги' уже стоят в Европе на старте.
Это она говорит ему... Да ведь сколько раз Гей укорял Алину за то, что она порой не читает газет!
Гошка хмыкнул, сочувственно глядя на отца.
Отставив утюг, Алина ушла в прихожую и тотчас вернулась с газетой.
- Это что - свежая?
Гей смотрел на Алину с недоверием.
- Я ходила за хлебом и купила в киоске 'Правду'.
- Батоны и 'Першинги'... - мрачно сказал Гей. Он долго шелестел газетой, а потом, уходя в свою комнатку, спросил Алину: - И ты считаешь, что даже теперь нет смысла тревожиться о войне?
Алина вздохнула:
- Я же не дурочка... Тревожиться надо. Но какой прок от того, что ты думаешь об этом все время? Работу забросил...
- Наоборот. Теперь моя работа как раз об этом.
- Да разве же в твоих силах что-нибудь изменить?
- Если бы парни всей земли... - усмехнулся Гошка.
- Копирайт, - сказал Гей, - слова Евтушенко.
- Хватит вам собачиться, - строго заявил тут Юрик и ловко сунул карамельку отцу в рот. - Закрой глаза и думай, что ты живешь на Северном полюсе. И тогда тебе станет весело.
- Почему на Северном полюсе? Уже так далеко?! - Гей чуть не подавился карамелькой.
- Это единственное место на глобусе, где нет войны, - сказал Юрик, выбираясь из-за стола.
- А еще в Антарктиде, - напомнил ему старший брат.
Юрик дал и ему конфетку.
- А еще в Антарктиде, - Юрик в упор посмотрел на отца, дожидаясь, как видно, когда тому станет весело.
Но Гей, как ни странно, сидел все такой же хмурый.
- Видишь ли, Юрик, - сказал он, - я совсем не уверен, что на Северном полюсе и в Антарктиде но будет войны.
Юрик глянул на Гошку.
Тот лишь пожал плечами.
- Ладно, - сказал Юрик отцу, - тогда еще раз прочитай в газете, как сделать свое, домашнее бомбоубежище. Помнишь, ты читал вслух? Может быть, мы сами сделаем. На Истре. И тогда не надо ехать на Северный полюс или в Антарктиду.
Юрик еще не ходил в школу.
Поэтому он был оптимистом.
И тем не менее Гей, как и подобает родителю, точнее, гражданину, которому не чуждо чувство гордости за свою отчизну, назидательно произнес:
- Юра, оставь эти глупые разговоры! Хм, собственное бомбоубежище... Зачем оно нам?! Ах, на случай войны... Так вот, заруби себе на носу. Если враг развяжет против нас войну, наша Советская Армия сумеет защитить всех нас! Ты что же, в брата Гошку не веришь? Ведь Гошка и есть солдат.
- Он чернопогонник.
- Это еще что такое?!
- Он служит в стройбате. А у них черные погоны. И вместо автоматов им дают лопаты. Чтобы копали и строили.
Гей переглянулся с Гошкой.
Старший сын пожал плечами.
- Ну, когда надо будет, - сказал отец, - всем дадут автоматы.
- И мне?! - Юрик не то обрадовался, не то не поверил.
- Ты еще маленький.
- Ну а куда же вы меня денете, если у нас не будет бомбоубежища, а война вдруг начнется и всем взрослым дадут автоматы, а что делать маленьким?
Гей увидел, что Алина, отвернувшись к окну, беззвучно плачет.
Он сидел теперь в номере за столом и смотрел на последнюю строчку письма.
'И чем же все это кончится?..'
Кавычек в письме, естественно, не было, но многоточие - было.
Уж не в нем ли и ключ? - с усмешкой подумал Гей.
Дети - вот кто был главной причиной его тревоги.
Разве можно себе представить, что дети тоже исчезнут, превратятся в некие атомы и молекулы?
На всем земном шаре не будет ни одного ребенка.
Думал ли об этом президент США господин Трумэн, когда отдавал приказ об атомной бомбардировке Японии?
Гей хотел бы назвать свою работу просто и ясно:
КРАСНАЯ КНИГА
Так получилось, что все материалы для этой книги лежали в канцелярской папке красного цвета. Обычная папка. За шестьдесят копеек. Ее можно купить где угодно, но Гею она досталась даром. Бээн подарил. Как бы в память о знакомстве. А было это в Сибири десять лет назад. Гею сейчас не хотелось вспоминать, что за случай тогда свел его с Бээном, и я хорошо понимаю Гея, дела давно минувших дней, но, с другой стороны, это десятилетнее знакомство с Бээном открыло Гею глаза на многое - например, на природу так называемых неплановых строек, решительно теперь осужденных. Конечно, Гей бы и сам повзрослел за эти десять лет, как и всякий человек, стал бы умнее и без Бээна, хотя, на мой взгляд, Гею не удалось бы понять природу бездуховности так полно и глубоко, как он понял ее с дружеской помощью Бээна, и все же Гею не хотелось теперь думать об этом, он просто-напросто взял со стола красную папку и стал просматривать кое-какие материалы, а это уж я сам стал вспоминать про то, как папка досталась Гею и что вообще было связано в его жизни с дарителем. Рановато стал вспоминать, тут Гей прав. Надо было сказать лишь о том, что Бээн тогда, десять лет назад, провидцем оказался, нюх у него на таланты, сам говорил, и он сразу же понял, что этот заезжий социолог, Тихомиров Георгий, будет книгу писать - про него, про Бээна. И он тут же подарил Гею обложку будущей книги, а заодно - и название.
Как в воду глядел Бээн.
