зажгли, палки в руки — и к загонам. Темно, жутко, в новом базу какая-то беготня… Ворота большого загона сломаны, у нового — тоже. Среди бизонов носится Журавль, их надежда. Не подойти! Он перегнал Жанку и Гедэ в свой загон и встал в воротах с недвусмысленным видом: мое! Оба бизона в драку с ним не вступали, даже не поднялись. Журавль только подошел и обнюхал их. Кто не сопротивляется, тех не бьют.
— Боюсь, что бизоны больны, — прошептала Шарова. — Если так, пропадет все наше стадо.
Через день Бостона нашли мертвым.
На Кишу пришел Игорь Жарков, уставший, небритый, в смешной короткой шинели. Отпустили его на три дня.
Полная тревоги, Лидия Васильевна повела зоолога к мертвому быку.
— Похоже на сентимицию, — сказал он. — Послали в лабораторию?
— Уже в третий раз. — Лида в отчаянии закрыла лицо ладонями. — Что мы можем? Словно вымерли там!
— Нужна срочная прививка всем зубрам и бизонам. Посмотрим, что Жах…
Жах пал через два дня. Сомнения исчезли. Эпизоотия…
Еще через неделю погиб Журавль. Зубры лишились вожака.
Привезли, наконец, вакцину. Делайте сами! Никто из зоологов никогда не делал прививок. Ведь это не коровы, а дикие звери!
— Займемся, Лида, — сказал Жарков.
Зубриц по одной направляли в струнку, зажимали дощатыми щитами. Увертываясь от разъяренных рогов, зоологи наклонялись сверху и, сжав зубы, вгоняли иглу шприца в шею, над лопаткой — куда можно.
Вечером все было кончено. Сидели как в воду опущенные. Жарков хотел что-то спросить у Лиды. Она уже спала…
Так трагически кончилась неделя. Зуброводы с грустью смотрели на свое осиротевшее стадо. Уцелеют ли остальные или их ожидает та же участь? Сыворотка действует всего две недели. Что потом? Земля в загонах уже заражена! Лида задумчиво покусывала губы.
— Надо угонять зубров, — сказала она решительно. — И как можно дальше отсюда. В лес. На волю. Здесь они неминуемо пропадут. Если уже не заразились.
— Как же смотреть за ними? — Малиновская, жена Бориса Артамоновича, думала о детях, которые все эти дни в одиночку жили на кордоне, где им и страшно и опасно.
— Другого выхода нет, Маша. Отрядим для присмотра за ребятишками нянечку. А сами по очереди будем дежурить возле зубриц.
— Разбегутся. Не боишься?
— Не разбежались, когда за волками гнались. Стадный инстинкт. Думаю, что на поляне, где у нас огороды, им будет неплохо. Сарай соорудим на зиму, оградку. Урочище Жерновое. Чистое место, чистая вода.
Кончался сентябрь, пришли морозные ночи, по утрам луга белели от изморози, на лужах появлялся ледок. В одно такое утро широко открылись ворота загона.
Зубрицы, зубрята, а за ними и две бизонки вышли на свободу. Их погнали выше по склону. Прошло двадцать или тридцать секунд, и звери исчезли из виду.
С отчаянной решимостью Лидия Васильевна махнула-рукой:
— Пускай себе! На то они и звери…
Глава шестая
Три письма пришли на имя А. М. Зарецкого в октябре сорок первого.
Лидия Васильевна сообщала о трагических событиях, случившихся после приема бизонов из Московского зоопарка: как пали они, как погиб Жураль и о своем решении выпустить зубров на волю, подальше от зараженной зоны. Она просила Андрея Михайловича приехать до зимы на Кишу.
— Вот оно, последствие глупой акции! — старший Зарецкий не находил слов в адрес людей, которые отправили бизонов на Кавказ. — Мы заскользили вниз. Кто заменит утраченного Журавля? Где возьмешь нового быка? Лида говорит, что в будущем году родятся… А вдруг опять телочки? На годы отодвигается создание чистопородного стада!
— Хоть бы этих удалось сохранить, — вздохнула Данута Францевна. — Как подумаю о Лиде, голова кругом. В лесу, в глуши, а скоро холод, метели. Как она справится? Не пора ли нам, Андрей?…
Зарецкий выхаживал по комнате с письмами в руке. Он раскраснелся от переживаний. Первый укол войны, точнее, удар из-за угла! Первый ли? Нет сомнения, что зубры в Крыму и Аскании тоже под угрозой. Кавказское стадо снова единственное. Тем оно дороже.
— Ты права, надо ехать. Подыматься — и скорее на Кишу, — решительно произнес он.
А опасность возрастала. Не прошло и четырех месяцев, как фашистские армии с боями, но и с огромными потерями одолели сотни и сотни километров по нашей земле, они у Брянска, Киева, в Крыму. Они вышли на междуречье Днепра и Дона, взяли Харьков, создали угрозу Ленинграду, даже Москве! Ростов под ударом. Старый воин сознавал, что это значит: враг рвался к Волге и Кавказу.
Сам он уже дважды просился на фронт. И очень переживал, получив после очередной комиссии очередной отказ: не тот возраст, не то здоровье.
— Да, надо ехать в заповедник, — повторил он и, посмотрев на два других письма, вскрыл конверт со штампом Краснодара.
Перед глазами синели четыре машинописные строки: «Прошу срочно явиться в штаб обороны Кавказа для переговоров, касающихся неотложных решений». И аккуратная подпись заместителя начальника штаба, комбрига…
Зарецкий протянул письмо жене. Данута Францевна только ахнула: все непонятное было для нее страшным.
А он уже разрывал третий конверт, московский. В письме лежал приказ Макарова о назначении А. М. Зарецкого на должность хранителя-зубровода в Кавказском заповеднике с правами заместителя директора.
В следующий час он уже собирался, надевал старую бекешу егеря, знаком попросил жену присесть, сел рядом с ней. Помолчали. Он встал, поцеловал ее и шагнул за порог.
В Краснодаре его принял дежурный командир, со второго этажа спустился военный с одной шпалой в петлицах и повел наверх.
Комбриг, человек уже не молодой, пожал руку, подвинул стул и, когда Зарецкий сел, сказал:
— Из Майкопа мне сообщали о вашем настойчивом желании идти на фронт. Но для вас есть дело не менее серьезное в самом заповеднике. Мы готовим в горах силы для отражения возможного наступления немцев, создаем базы, собираем группы, способные вести бои в сложных горных условиях, даже во вражеском тылу.
— Неужели они решатся?…
— Есть очень веские основания. Немцы нацелены на кавказскую и бакинскую нефть. Дорогу им преграждает не только Красная Армия, но и Кавказ, горы. Возможны бои в горах.
Андрей Михайлович побледнел. Мысль о сражении в местах, где удалось поселить первых зубров, повергла его в ужас.
Они подошли к карте Западного Кавказа. Разговор длился более двух часов. Зарецкий получал особые полномочия: советовать командирам, где и как строить базы, указать им егерские тропы, побывать в отрядах, которые формировались из районных активистов. Он должен был передать этим отрядам опыт войны двадцатых годов в горах, определить и закрыть самые уязвимые пути к перевалам.
