возился с костром.
— В мешке есть черствые бисквиты, — сказал Рейф. — Они сгодятся?
— Если из моей кухни, то они вовсе не черствые, — фыркнула Анджела. — Я только вчера их испекла.
Когда кофе сварился, они уселись на земле и приступили к своей скудной трапезе. Потом Анджела вымыла оловянные тарелки и сложила серебряные приборы, а Рейф все упаковал. Рейф снял с себя шляпу и надел ее на голову Анджеле.
— Это для чего?
— Я забыл твою шляпу. Не хочу, чтобы тебя хватил солнечный удар или чтобы твоя нежная кожа обгорела.
— А как же ты?
— У меня кожа уже загорела, да она и погрубее твоей. Я обойдусь. Возьми шляпу; в первом же городишке я куплю тебе новую.
Он помог ей забраться в седло, взял ее поводья и вскочил на своего жеребца.
— Я вполне в состоянии сама держать свои поводья, — запротестовала Анджела.
— Ты обещаешь мне, что не убежишь обратно на прииск? Она сжала губы.
— Этого я не могу обещать, Рейф Гентри, и ты это знаешь.
— Тогда я буду держать их до тех пор, пока возвращение назад не станет невозможным, — ответил Рейф и погнал свою лошадь. — Мы проведем ночь около Пуэбло, а рано утром снова двинемся в путь. Я хочу миновать этот город, пока его жители не проснутся.
За весь этот долгий день они больше не проронили ни слова. Когда солнце село и фиолетовые тени протянулись по земле, Рейф нашел превосходное место для стоянки рядом с мелкой речушкой, через которую они только что переправились. Склон обрыва укрывал и от непогоды, и от хищников.
— Можешь искупаться, если хочешь, пока я позабочусь о лошадях, — предложил Рейф, указывая жестом на реку. — Не медли и не заходи слишком далеко. Мыло и полотенце у меня в сумке. Анджела молча кивнула.
— Сколько еще времени ты будешь истязать меня молчанием? — спросил Рейф, подняв бровь и глядя на Анджелу. — Ведь, в прериях, чертовски одиноко, когда не слышишь человеческого голоса.
— Я все еще сердита на тебя, Рейф Гентри. Ты высокомерный, властный себялюбец. Ты не смеешь подчинять меня своей воле.
— Подчинять тебя? Если бы я на самом деле хотел подчинить тебя своей воле, я сорвал бы с тебя одежду и завалил прямо здесь. Потом мы бы с тобой занимались любовью до полного изнеможения.
Анджела раскрыла рот и попятилась.
— Я… я… — Она не могла ничего произнести.
Резко повернувшись, она бросилась к реке и побежала, хотя Рейф и не думал преследовать ее. Она опустилась у воды на колени и подождала, пока дыхание не выровняется.
Слова Рейфа разбудили видение, которое навеки запечатлелось в ее голове. Перед ее мысленным взором предстал Рейф, обнаженный, с переплетенными змеями мышц на торсе и на спине, Рейф в состоянии крайнего возбуждения. Она закрыла лицо руками и застонала; при мысли о том, как он овладевает ею, лицо ее вспыхнуло, и она плеснула в него холодной водой.
Ей страшно хотелось искупаться, но не хотелось раздеваться, потому что Рейф мог наблюдать за ней. И она пошла по берегу, ища укромное местечко. Изгиб реки предоставил ей желанное укрытие. Оглянувшись, Анджела сняла с себя всю одежду, кроме сорочки, и попробовала воду ногой. После жаркого дня, проведенного в седле, река казалась восхитительно прохладной, и Анджела, держа в руке мыло, направилась дальше, пока не погрузилась до пояса.
Наклонившись, она долго мыла и полоскала волосы. Поколебавшись, все же сняла сорочку и бросила ее на берег. Потом намылилась и села на усыпанное гравием дно, чтобы ласковые струи воды омывали ее. Она так долго нежилась в освежающей влаге, что потеряла всякое представление о времени. Если бы не голод, она могла бы не один час провести в воде.
Услышав неподалеку тихий звук, Анджела мигом очнулась от своих грез. Может, это хрустнул сучок? Панический страх охватил ее. Может, этот звук ничего не значил. А может, это индейцы. Или какой-то зверь пришел на водопой. В любом случае она подвергалась большой опасности. Она с тоской посмотрела на свою одежду, оставленную на берегу. Голый человек так беззащитен!
И тут она увидела индейца. Он не двигаясь стоял на противоположном берегу. Его приземистое мускулистое тело было раскрашено и слегка прикрыто набедренной повязкой. В коричневых пальцах он держал лук. Его темный взгляд нашел Анджелу, и она затаила дыхание. Ей хотелось закричать, но голос пропал.
На ватных ногах она медленно стала пятиться к берегу. Индеец смотрел на нее внимательно и испытующе. Это пугало и действовало на нервы.
— Не делай резких движений.
Немыслимая радость охватила Анджелу, когда она увидела на берегу Рейфа. Никого сейчас она не желала так увидеть, как его. Сердце у нее упало — она заметила, что на нем нет ремня с револьверами.
— Что мне делать? — дрожащим голосом спросила Анджела.
— Вряд ли он один. Наверное, где-то рядом находится in ряд его воинов.
Анджела бросила взгляд на индейца и задрожала.
— Может, он никогда не видел белой женщины.
— Голой, наверное, нет, — расхохотался Рейф.
— Сейчас не время шутить, Рейф Гентри.
— А я и не шучу, Ангел. Я пытаюсь придумать, как нам выбраться отсюда и спасти свои шкуры. Надеюсь, темнота сыграет нам на руку.
Анджелу колотил озноб. Тени стали темнее, и от ночного воздуха по коже у нее побежали мурашки.
— С-сколько мне придется стоять вот так?
Рейф посмотрел на индейца.
— Хватит. Я думаю, он один. Или слишком далеко от своих. Он, наверное, тоже не ожидал нас здесь встретить. Иди ко мне.
— Я голая.
— Тут ничего не поделаешь. Ну же, Ангел! Давай.
Анджела шла, сосредоточенно переставляя ноги. Индейцы убили преподобного Конрада и его жену. Неужели они с Рейфом станут их новыми жертвами? Преодолев страх, она направилась к Рейфу, молча благословляя окутавшую ее темноту.
Вода стекла с ее бедер, талии, колен. Теперь она доходила только до щиколоток. Анджела вышла из воды и протянула руку за полотенцем, которое держал Рейф.
— Возвращайся в лагерь. Сию же минуту, — приказал он. — Я принесу твою одежду. — Он не отрывал взгляда от безмолвного индейца, стоявшего на другом берегу.
Внезапно тот испустил вопль, от которого стыла в жилах кровь, и плюхнулся в воду.
— Он идет сюда! — испугалась Анджела.
— Уходи! — крикнул Рейф. — Я сам разберусь.
Анджела повернулась и побежала, не обращая внимания на острые сучья и шиповник, раздирающие ее нежные ступни. Ей было страшно оставлять Рейфа одного с индейцем, но что же она могла поделать?
Вернувшись в лагерь, она достала чистую одежду и торопливо оделась. Движимая страхом за Рейфа, она принялась искать его оружие и заметила кобуру, лежащую рядом с его седельными сумками. Она осторожно вынула один револьвер. Не обращая внимания на боль в израненных ногах, она снова направилась к реке. Анджела плохо разбиралась в оружии, но знала, что сумеет выстрелить ради Рейфа.
Она замерла как вкопанная, увидев, что Рейф сцепился с индейцем врукопашную. Она подняла револьвер, но тела борющихся так сплелись, что она побоялась стрелять во врага, чтобы не задеть Рейфа. В слабом свете ущербной луны Анджела почти не видела, кто побеждает. Сердце чуть не выскочило у нее из груди, когда блеснуло лезвие ножа.
Мужчины покатились по земле, и различить кто где стало еще труднее. Анджела беспомощно опустила револьвер. Теперь она ничем не могла помочь Рейфу. Она казнила себя, не замечая, как слезы льются по щекам. Если бы она не отошла так далеко от лагеря, если бы не плескалась так долго, может, все бы и обошлось.
Сдавленный крик вырвался из ее горла, когда лезвие ринулось вниз. Не зная, у кого нож, Анджела опасалась худшего. Оба противника внезапно застыли; тяжелое дыхание и свирепые звуки ударов стихли. Анджела вдруг заметила какое-то движение; один из мужчин поднялся с земли. Из груди у нее вырвался вздох облегчения.
— Рейф! Слава Богу!
Рейф присел над мертвым индейцем, стараясь отдышаться. Он хотел сердито отчитать Анджелу за непослушание, но не смог. Индеец оказался невероятно мощным, его силы удесятерились от желания заполучить ее. Наконец Рейф выпрямился и раскрыл объятия.
— Рейф! Ах, Рейф, я решила… я боялась… слава Богу, ты цел и невредим, — повторила Анджела.
Он притянул ее к себе.
— Я велел тебе оставаться в лагере, — сурово сказал он. Но за показным гневом скрывалась радость от того, что с Анджелой ничего не случилось. Потом он заметил револьвер у нее в руке и тяжело вздохнул. — Надеюсь, ты не собиралась стрелять?
Она спрятала лицо у него на груди.
— Я только хотела помочь, — послышался ее приглушенный ответ.
— Ты когда-нибудь стреляла в темноте?
— Ну… нет, но я знаю, как это делается.
Он возвел очи горе.
— Значит, мне нужно возблагодарить небеса. Пошли поищем твою одежду и уберемся отсюда. Другие индейцы могут отправиться искать его.
— А он действительно мертв? Я так испугалась. Я не могла рассмотреть, в чьих руках был нож.
— Он мертв, — сухо отозвался Рейф.
Он не собирался рассказывать Ангелу, что был на волосок от гибели. Он чувствовал, что воротник его рубашки промок от крови, текущей из раны. Порез, уходивший наискосок от уголка правого глаза к уху, был неглубоким, но кровь текла ручьем. Рейф радовался, что Ангел этого не видит, потому что знал — перепугается до смерти.
Анджела села на камень и натянула ботинки, пока Рейф подбирал ее одежду. Потом они направились к лагерю. Рейф заметил, что Анджела хромает.
— Ты поранилась? — Она отрицательно покачала головой. — Почему ты хромаешь?
— Я… Ничего страшного.
Внезапно до Рейфа дошло, что Ангел
